Печенеги

Травл, уроженец Филиппополя, был взят Алексеем в свой дом еще до восшествия на императорский престол, причем его окрестили, а потом и женили на одной из служанок императрицы. Узнав о бедствии, постигшем его близких, Травл бежал из Константинополя, подговорив к тому своих знакомых и родных. В Филиппополе нашлось немало людей, готовых всюду идти за Травлом, на которого еретическая община привыкла смотреть как на заступника и тайного своего главу. Наподобие какого-нибудь западного рыцаря, Травл со своими приверженцами засел в горной крепости Белятове, неподалеку от Филиппополя, и оттуда повел войну против Византийского государства. Новые поселенцы в старинном центре богомильской ереси жестоко поплатились за пожалованные им поместья и дома. Травл не давал им покою своими набегами.

Византийское правительство, конечно, нашло бы средства укротить смелого сектанта, несмотря на всю воинственность его павликианской дружины. Но Травл нашел себе союзников. Дочь императора Алексея говорит, что сторону Травла приняли уже известные нам властители придунайских городов и что при посредстве их Травл вступил в союз с печенегами, кочевавшими поблизости Дуная. Для скрепления союза Травл, бросивший свою православную жену, в которой он нашел мало сочувствия к бедствиям своих тайных единоверцев, сосватал себе дочь одного из знатных «скифов».

Угрожающие приготовления печенегов сделались известными в византийской столице. Император Алексей хотел предупредить беду переговорами с Травлом, но тот остался глух к обещаниям своего прежнего господина и не поверил византийской золотой грамоте, подписанной красными императорскими чернилами. Император Алексей принужден был выслать против Белятовы настоящую армию, дав ей в начальники своих лучших воевод. Между тем приверженцы Травла заняли горные проходы и ущелья и пригласили печенегов. Доместик[46]

 Запада Пакуриан и его товарищ Врана, прибыв к манихейскому убежищу, против своего ожидания нашли здесь «бесчисленное множество» новых врагов, так что осторожный Пакуриан хотел воротиться назад, и только пылкий и отважный Врана настоял на необходимости дать сражение. Оно было несчастно для греков: сам Врана был убит, Пакуриан смертельно ранен, армия рассеялась во все стороны. Возобновилась прежняя история: печенеги стали грабить окрестности Филиппополя, император Алексей призывал войска из Малой Азии, хотя они и там были весьма нужны — турки уже осаждали Никею.

Из Азии прибыли Татикий, природный турок, мальчиком попавшийся в плен византийцам и выросший вместе с Алексеем, и Константин Гумбертопул (сын Гумберта), один из южноитальянских норманнов, перешедших в византийскую службу. Татикий нашел печенегов недалеко от Филиппополя. Расположившись лагерем на берегу речки, протекающей около местечка Влисна, в двух днях пути от Филиппополя на восток, Татикий увидел толпу печенегов, возвращающихся после набега на окрестные села с большой добычей и множеством полоненного народу. Когда он пошел по следам их, хищники на глазах у него присоединились к главному печенежскому стану, расположенному на реке Марице. Воевода Алексея напал на них и одержал верх в схватке. Печенеги рассеялись, а Татикий вошел победителем в Филиппополь. Но здесь он узнал от посланных вперед лазутчиков что большие печенежские силы собрались около укрепления, недавно занятого богомилами, то есть около Белятовы, и что окрестности страдают от их грабежа. Через несколько времени какой то варвар принес известие, что печенеги всею ордой идут к Филип-поwполю. Несмотря на недостаточность своих сил, Татикий двинулся навстречу и, перейдя реку Марицу, действительно увидел перед собою страшные тучи степных наездников.

Византийская армия со своими пышными знаменами, блестящими кольчугами и наплечьями, на которых отражались солнечные лучи, и печенежские массы, пугающие своей необозримой густотой, изумительной быстротой своих коней, стали друг против друга. Ни та, ни другая сторона не хотела начинать решительного боя. Печенегов пугало византийское вооружение, осторожный Татикий опасался подавляющего многолюдства варваров. Только одни франки с Гумбертопулом горели жаждою битвы: они «точили зубы и железо» и рвались вперед, но были остановлены главным воеводой. Простояв день, обе стороны воротились каждая в свой лагерь. То же повторилось и на следующий день. А на утро третьего дня печенеги, не выдержав утомительной пытки, поворотили назад к Балканским проходам. Татикий погнался было за ними — «но пеший конному не товарищ», замечает Анна греческой пословицей, имеющей смысл именно нашей поговорки. Когда византийцы пришли к Железному запору, думая настигнуть здесь врагов, то и след их простыл. Татикий вернулся в Адрианополь и, оставив здесь франков, распустив по домам других ополченцев, с небольшим отрядом прибыл в столицу. Все это было осенью 1086 года.