Пейзаж с наводнением

Голландия есть плоская страна,переходящая в конечном счете в море,которое и есть, в конечном счете,Голландия. Непойманные рыбы,беседуя друг с дружкой по-голландски,убеждены, что их свобода — смесьгравюры с кружевом. В Голландии нельзяподняться в горы, умереть от жажды;еще трудней — оставить четкий след,уехав из дому на велосипеде,уплыв — тем более. Воспоминанья —Голландия. И никакой плотинойих не удержишь. В этом смысле я

живу в Голландии уже гораздо дольше,чем волны местные, катящиеся вдальбез адреса. Как эти строки.Осень 1993, Амстердам

Итака

Воротиться сюда через двадцать лет,отыскать в песке босиком свой след.И поднимет барбос лай на весь причалне признаться, что рад, а что одичал.Хочешь, скинь с себя пропотевший хлам;но прислуга мертва опознать твой шрам.А одну, что тебя, говорят, ждала,не найти нигде, ибо всем дала.Твой пацан подрос; он и сам матрос,

и глядит на тебя, точно ты — отброс.И язык, на котором вокруг орут,разбирать, похоже, напрасный труд.То ли остров не тот, то ли впрямь, заливсиневой зрачок, стал твой глаз брезглив:от куска земли горизонт волнане забудет, видать, набегая на.1993

Пейзаж с наводнением

Вполне стандартный пейзаж, улучшенный наводнением.Видны только кроны деревьев, шпили и купола.Хочется что-то сказать, захлебываясь, с волнением,но из множества слов уцелело одно «была».

Так отражаются к старости в зеркале бровь и лысина,но никакого лица, не говоря — муде.Повсюду сплошное размытое устно-письменно,сверху — рваное облако и ты стоишь в воде.Скорей всего, место действия — где-то в сырой Голландии,еще до внедренья плотины, кружев, имен де Фризили ван Дайк. Либо — в Азии, в тропиках, где заладилидожди, разрыхляя почву; но ты не рис.Ясно, что долго накапливалось — в день или в год по капле, чьипресные качества грезят о новых соленых га.И впору поднять перископом ребенка на плечи,чтоб разглядеть, как дымят вдали корабли врага.1993, Амстердам

«Она надевает чулки, и наступает осень…»

Она надевает чулки, и наступает осень;сплошной капроновый дождь вокруг.И чем больше асфальт вне себя от оспин,тем юбка длинней и острей каблук.Теперь только двум колоннам белеть в исподнемнеловко. И голый портик зарос. С любойточки зрения, меньше одним ГосподнимЛетом, особенно — в нем с тобой.Теперь если слышится шорох, то — звук уходавойск безразлично откуда, знамен трепло.Но, видно, суставы от клавиш, что ждут бемоля,себя отличить не в силах, треща в хряще.И в форточку с шумом врывается воздух с моря— оттуда, где нет ничего вообще.17 сентября 1993, Амстердам