Пелопоннесская война

Однако общественное устройство Спарты таило в себе потенциальную опасность. Илоты примерно в семь раз превосходили числом своих спартанских хозяев, и, как выразился один афинянин, хорошо знавший Спарту, «когда среди них заходит разговор о спартиатах, то никто не может скрыть, что он с удовольствием съел бы их живьем»[2] (Ксенофонт, Греческая история III.3.6). Для решения проблемы периодических восстаний илотов спартанцы создали уникальные для греческого мира свод законов и образ жизни, подчинявшие личность и семью нуждам государства. В живых оставляли лишь младенцев без каких-либо физических изъянов; в семилетнем возрасте мальчиков забирали из родительского дома, тренировали и закаляли в военном лагере, пока им не исполнялось двадцать лет. В возрасте от двадцати до тридцати лет они жили в казармах, и теперь уже наступал их черед помогать в обучении юных новобранцев. Им разрешалось жениться, однако посещать своих жен они могли только тайно. В тридцать лет спартанский мужчина становился полноправным гражданином – «равным» (

homoios). Питался он в общей столовой вместе с четырнадцатью товарищами. Обед был простым, часто состоял из черной кровяной похлебки, приводившей в ужас других греков. Военная служба оставалась обязательной до шестидесяти лет. Вся система была направлена на производство воинов, чьи сила, выучка и дисциплина делали их лучшими в мире.

Несмотря на свое первенство в военном деле, спартанцы обычно не горели желанием идти на войну, прежде всего из-за опасений, что илоты могут воспользоваться длительным отсутствием войска и восстать. Фукидид отмечал, что «большинство лакедемонских[3] мероприятий искони было, в сущности, рассчитано на то, чтобы держать илотов в узде» (V.80.3), а Аристотель говорил, что илоты «словно подстерегают, когда у них [спартанцев] случится несчастье» (Аристотель, Политика

II.6.2 1269a)[4].

В VI в. до н. э. спартанцы сформировали для защиты своей необычной общины сеть постоянных союзов. Современные исследователи обычно называют объединение вокруг Спарты Пелопоннесским союзом, однако в действительности это была шаткая организация, состоявшая, с одной стороны, из Спарты, а с другой – из группы союзников, связанных с ней сепаратными договорами. По призыву Спарты союзники воевали под командованием спартанцев. Каждый из полисов клялся следовать за Спартой в ее внешнеполитических делах в обмен на протекцию и на признание Спартой их целостности и самостоятельности.

Союзные обязательства толковались не в теоретическом, а в прагматическом ключе. Спартанцы помогали своим союзникам, когда это было выгодно для них самих или неизбежно, а других вынуждали вступать в конфликт всякий раз, когда это было необходимо и возможно. Все члены союза встречались в полном составе только по решению спартанцев, и нам известно лишь о нескольких таких встречах. Правила, с которыми считались в первую очередь, вводились под влиянием военных, политических или географических условий, и здесь обнаруживаются три неформальные категории союзников. К первой относились полисы, достаточно маленькие и территориально близкие к Спарте для того, чтобы та могла легко их контролировать, например Флиунт или Орнеи. Ко второй относились такие полисы, как Мегары, Элида и Мантинея, – они были сильнее или же находились дальше от Спарты, или и то и другое, но всё же не настолько, чтобы избежать сурового наказания, если бы заслужили его. В третью категорию союзников входили только Фивы и Коринф – полисы столь удаленные и могущественные сами по себе, что их внешняя политика редко подчинялась интересам Спарты (карта 1).

Аргос, крупный полис к северо-востоку от Спарты, был ее давним традиционным врагом и не входил в союз. Спартанцы всегда опасались объединения Аргоса с другими врагами Спарты, и в особенности его содействия восстаниям илотов. Все, что угрожало целостности Пелопоннесского союза или лояльности любого из его членов, расценивалось как потенциально смертельная угроза для самой Спарты.

Теоретики рассматривали политическое устройство Спарты в качестве «смешанного государственного строя», сочетавшего монархические, олигархические и демократические черты. Монархическая составляющая выражалась в наличии двух царей, каждый из которых происходил из отдельной царской династии. В герусии, совете из двадцати восьми мужчин старше шестидесяти лет, избиравшихся из малого числа привилегированных семей, воплощался олигархический принцип. Элементами демократии были народное собрание, в которое входили все спартанские мужчины, достигшие тридцати лет, и пятеро эфоров – высших должностных лиц, ежегодно избиравшихся гражданами.