Пьем до дна

– Они говорили, – последовал простой ответ. – Они рассказывали о том, что видели, называя тафетов эльфами и феями, а суранитов гномами, но те, кто не обладал способностью вас видеть, им не верили. Их называли мечтателями, суеверными или гораздо чаще – пьяницами и сумасшедшими. Но знаешь, Сеела, маленьких людей видели не только здесь, в Гейдельбергских горах, но и по всему миру. Судя по твоим словам, мерниты не могли уходить далеко. Возможно то, о чем ты мне рассказал, происходило по всей Земле, наш старый шар изрыт подобными пещерами, в которых живет малый народ доледниковой цивилизации, о существовании которой наши арзеологи даже не подозревают.

В этот момент один из тафетов что-то сказал Сееле, помешав ему ответить. Они достигли восточной границы пещеры.

* * *

Хью Ламберт был ошеломлен этим необычным рассказрм. Знание геологии Земли говорило ему, что эти удиительные события происходили не менее пятидесяти тысяч лет назад. Столько лет прошло с тех пор, как четвертый ледниковый период ослабил свою хватку Гейдельбергских гор – и никто не может сказать, сколько времени он здесь царил.

Он понимал, что два великих потока эволюции, в течение пяти тысяч столетий следовавшие каждый своим курсом, сейчас, именно в этот момент, встретились, и от него, от событий следующих нескольких минут, зависит, разделятся ли они снова и пойдут своими разными путями еще столько же лет.

Эта мысль, тяжесть ответственности, слишком велика, чтобы размышлять об этом. Он закрыл для нее свое сознание. Предстоит спуск на карниз внизу. Таков следующий шаг. Он только об этом может сейчас думать – о следующем шаге.

Он спокойно ждал, пока Сеела обматывал его грудь и плечи веревкой, устраивая нечто вроде сидения, и закрепляя простым узлом, способным держаться до судного дня; однако этот же узел легко развязать одним движением руки.

– Дернешь за веревку раз, и мы перестанем тебя опускать, – сказал Сеела. – Дернешь два раза, и мы заставим тебя качнуться в сторону утеса.

Два тафета встали за Ламбертом и взяли веревку в свои сильные руки. Сеела и Ламберт стояли друг перед другом. Затем Ламберт сделал шаг в пропасть.

Очень медленно, очень постепенно натянулась нелепо неадекватная веревка. С бесконечной медлительностью Ламберт начал опускаться вдоль темной блестящей поверхности, которая вначале была в дюйме, потом в футе, потом в ярде от него. Он держался пальцами за веревку над головой и смотрел на медленно поднимающуюся стену.

В его пальцах был скользящий узел. Пальцы оставались на нем, пока стена продолжала уходить вверх, оставались на узле, и когда Ламберт увидел длинный карниз, идущий вдоль стены, увидел освещенный вход в туннель и повис на его уровне.

Левой рукой он дернул веревку над головой. Бесконечно долгий спуск прекратился.

На сверкающем занавесе перед ним появилась тень, а потом и фигура – фигура Талима. Юноша смотрел на висящего перед ним человека, его зрачки расширились.

Ламберт дважды дернул веревку.

Он качнулся в сторону карниза. Талим пригнулся, его пальцы с перепонками устремились к поясу, к рукояти корета. Веревка раскачивалась слишком медленно; прежде чем Ламберт доберется до карниза, этот корет будет извлечен, начнет изрыгать алую смерть.

Слишком медленно! Хью Ламберт изогнулся назад, бросил вперед свой мощный торс – и дернул узел, это освободило его от свисающей веревки!

Инерция этого отчаянного движения привела его ноги на самый край карниза и иссякла. Мгновение он стоял, раскачиваясь, и только в воле богов было, в какую сторону он упадет.

Удача, сопровождающая смелых, молитва, вырвавшаяся из его измученной души, какие-то усилия, о которых он сам не подозревал, – что-то бросило его вперед. Крик вырвался из горла Талима, и кулак Ламберта выбил у него из руки корет.

Корет отлетел к стене и остался там. Ламберт пальцами сжал горло Талима. Кулаки юноши колотили по груди человека, но для восприятия Ламберта они были как прикосновение мухи. Талим опустился на колени.

Во входе в туннель появились еще фигуры, солдаты охраны рабочих отрядов, они сжимали в руках оружие. Мгновение они смотрели на борющихся. Их кореты устремились к Хью Ламберту.