Пена 1

– У вас голова или болванка для пилотки, товарищ лейтенант? Думайте. Изыскивайте резервы. Включите воображение. Довольствие мы получим продовольственное только послезавтра утром, а завтрашний день придется обходиться без него.

– И где я рожу?– всхлипнула лейтенант.

– Здесь и сейчас. И не ныть мне тут,– сурово пресекла проявление слабости подчиненной майор.– Быстро организуйте из санитаров бригаду фуражиров и соберите у бойцов сухпайки, выданные им накануне. У тех, кто еще их прикончить не успел и все в один котел. Разогрев и разнос пищи, я надеюсь, вам не нужно объяснять, как осуществлять?

– Ой, спасибо, Вера Сергеевна. Бегу. А я не сообразила, как рожать. А просто-то как,– вскочила на ноги лейтенант, оказавшись роста богатырского.

– "Ни хрена себе, подруга",– удивился Ленька, шагнув мимо двери и радуясь тому, что кто-то беспокоится о нем и всех остальных. "Соображает майор-то, что и как. Видать не первый эшелон гонит. А литюха зеленая еще. Первый раз, наверное",– сделал он вывод, вываливаясь в тамбур, затянутый дымом так, что лица здесь собравшихся подымить видно было не очень отчетливо.

– И на хера закуривать. Дыши, да и все,– пробормотал он, вынимая все же из кармана кисет.

Голос Ленькин прозвучал неожиданно громко в замкнутом помещении и столпившиеся здесь солдатики, разной степени потрепанности, дружно отреагировали на две его фразы, будто сказал он невесть что остроумное.

– Ха-ха-ха, го-го-го,– колыхнули дымовую завесу, размазывая ее по потолку и стенам.

– А дверь слабо приоткрыть, чтобы проветрить?– спросил Ленька, присаживаясь на корточки и сворачивая "козью ногу".

– А че открывать-то? Стекол вона все одно нет. Неуспеват вытягивать,– посетовал кто-то сквозь хохоток.– Мы шустрее дымим.

– Орлы,– вынужден был признать Ленька, добавляя свой клуб дыма в общие усилия.

– Ползем еле-еле, за час километров десять всего проехали. Чего тащимся?– проворчал кто-то из курящих.

– Двадцать пять, я по столбам засек, они тут кое-где еще стоят,– уточнил кто-то.

– Ты что тут в тамбуре весь час торчишь что ли?– хмыкнул первый голос.

– В вагоне вонь…– ответил второй голос.

– А здеся-а просто благовония стоят,– подковырнул первый.

– "Здеся",– передразнил второй.– "Здеся" вонь привычная, а "тама" у меня тошнота и рвота сразу начинаются.

– Ишь ты, нежны мы каки. А я-то думаю, кто тут весь пол изгвоздал блевотой. А это вон он ты, значится. Впору лопатой выгребать, мать твою,– не остался в долгу первый.

– А в рыло, ефрейтор,– завелся второй.

– Отставить грызню,– рыкнул командирский голос.– Мать вашу перемать. До станции потерпите, петухи, и там хоть морды друг дружке сверните, а здесь, чтобы тихо мне. Вышвырну на хрен в окно, не посмотрю что увечные,– голос принадлежал стоящему рядом с Ленькой верзиле с погонами капитана.

– Прально, товарищ капитан. А вы чей-та с нами в вагоне? Для товарищей офицеров свой вагон навроде как есть,– заискивающим голосом обратился к нему кто-то и Ленька, присмотревшись, удивился, поняв, что голос принадлежал тому самому "первому" скандалисту. Росточка невысокого он прислонился спиной прямо напротив Леньки.

– Куда сунули, туда и загрузился,– отмахнулся от него капитан пехотинец.– Открой меж вагонную дверь, заботливый ты мой. Прав сержант, устроили тут душегубку, мать вашу,– капитан осторожно протиснулся к выходу, и в тамбуре сразу стало вольготнее.

– Во, лось!– восхитился кто-то из раненых курильщиков.

– Гвардеец,– хмыкнул, занявший место капитана первый "скандалист", открывший все же меж вагонную дверь и переместившийся по этой причине на освободившееся место. Лязгающие буфера и сцепка заполнили скрежетом и лязгом помещение тамбура, и разговаривать стало невозможно. А протолкавшаяся через толпу группа "фуражиров" с мешками сухпайков и лейтенантом медицинской службы баскетбольного роста, размазала контингент по стенам, превратив процесс курения в совершенно дискомфортный. Леньке пришлось встать, чтобы его не затоптали в образовавшейся давке и кто-то, прижавшись к нему, так чувствительно потревожил повязки, сковыривая коросты, что он взвыл в голос и, матерясь, вывалился обратно в вагон. И уткнулся прямо в майора медслужбы со змеями в петлицах.

– Повязки шевельнули?– поняла она без слов по заслезившимся Ленькиным глазам и болезненным гримасам на его лице.– Без отравы этой никак не вытерпеть? Ну-ка в мою конуру живо и скидывай гимнастерку. Ох, и дух от тебя,– майор скривилась привычно и затолкала Леньку в свое купе. Гимнастерку Ленька содрал с себя с зубовным скрежетом и затрясся от сквозняка из распахнутого оконца.

– Закрой и не трясись,– подвинула его майор слегка и принялась разбинтовывать кисти рук.

– Пустячные ожоги у тебя, сержантик, и заживают скоренько. Молодец. Только вот мазью этой Вишневского обрабатывать их я не рекомендую, дружок. Полгода будешь маяться, пока присохнет. Есть народное средство им и пользуйся.

– Какое?– простонал Ленька.

– Мочой собственной обрабатывай. Справил нужду на бинт и перевязался. Через неделю все заживет,– улыбнулась ему майор.– Как зовут-то тебя?