Пена дней

В этой комнате размером приблизительно четыре на пять метров было всегда много света. Он струился потоками из двух больших продолговатых окон, выходивших на бульвар Луи Армстронга. Стекла легко раздвигались, и тогда в комнату проникали весенние ароматы, если, конечно, за окном действительно была весна. В противоположном углу комнаты стоял дубовый стол. По двум его сторонам располагались скамьи, по двум другим — дубовые стулья с подушечками из синего сафьяна на сиденьях. Кроме того, в комнате находился длинный низкий шкафчик, где хранились диски и новейшего образца проигрыватель. Другой шкафчик, идентичный первому, содержал в себе рогатки, тарелки, стаканы и прочие необходимые атрибуты светского ужина.

Колен выбрал голубую скатерть — под цвет ковра. В центр стола он поставил колбу с формалином, в котором находились два куриных эмбриона, словно исполнявшие па из балета «Видение Розы» в постановке Нижинского. Вокруг он разложил веточки мимозы особого сорта: этот сорт вывел садовник его друзей путем скрещивания мимозы шарообразной с черными ленточками лакричника, которые продаются во всякой галантерейной лавке. Затем он достал белые фарфоровые тарелки с золотыми прожилками, по две для каждого, и приборы из нержавеющей стали. В ажурной ручке каждого прибора между двумя пластинами из плексигласа находилось чучело божьей коровки, приносящей, как известно, счастье. Сервировку завершали хрустальные бокалы и салфетки, которые издали можно было принять за разложенные на столе шляпы кюре. Между тем время шло. Едва Колен накрыл на стол, как звонок возвестил о прибытии Шика.

Колен разгладил чуть заметную складочку на скатерти и пошел открывать дверь.

— Привет, — сказал Шик.

— Привет, — ответствовал Колен. — Снимай свой плащ, пойдем посмотрим, что там делает Николя.

— Это что, твой новый повар?

— Да, — ответил Колен, — я выменял его у моей тетушки. Я отдал за него килограмм бельгийского кофе и моего старого повара в придачу.

— И что, хорошо готовит?

— Похоже, он большой мастер своего дела. Ученик самого Гуффе!

— Того самого, чей труп нашли в чемодане? — ужаснулся Шик, и кончики его черных усов трагически опустились книзу.

— Да нет же, болван, знаменитого Жюля Гуффе, непревзойденного классика кулинарного искусства.

— Ах вот ты о ком, ну, этого я не знаю… я ведь, кроме Жан-Соля Партра, мало кого читаю.

Они пошли по облицованному плиткой коридору, Шик погладил мышек и попутно зарядил свою зажигалку несколькими солнечными искорками.

— Николя, — произнес Колен, переступая порог кухни, — позвольте вам представить моего друга Шика.

— Здравствуйте, месье, — произнес Николя.

— Здравствуйте, Николя, — ответил Шик. — Нет ли у вас, случайно, племянницы по имени Ализа?

— Есть, месье, — ответил Николя. — И если я могу позволить себе высказать мое собственное мнение — это красивая девушка, месье.

— Вы с ней похожи как две капли воды, — отметил Шик. — Хотя и имеются существенные различия в области бюста.

— Если месье позволит мне такую вольность, то я уточню его мысль: у меня грудь широкая, а у нее выпуклая, то есть они у нас развиты в строго перпендикулярных направлениях.

— Ну вот, оказывается, мы все здесь свои, — улыбнулся Колен. — А ведь вы мне никогда не говорили, что у вас есть племянница.

— Моя сестра плохо кончила, месье, — произнес Николя, — занялась философией. Для девушки из порядочной семьи это, прямо скажем, не самый удачный исход.

— Что ж… пожалуй, вы правы. Во всяком случае, я вас понимаю. Покажите-ка нам лучше ваш паштет с угрем.

— Было бы неосмотрительно и даже небезопасно открывать сейчас духовку. Очень вероятно обезвоживание блюда вследствие проникновения туда потока воздуха, менее обогащенного влагой, нежели тот, что имеется внутри.

— Я бы предпочел познакомиться с этим блюдом прямо за ужином, — сказал Шик. — Люблю сюрпризы.

— Со своей стороны я могу лишь поддержать точку зрения, только что высказанную месье, — отметил Николя. — Могу ли я просить вас, месье, позволить мне вернуться к моей работе?

— Прошу вас, Николя, продолжайте.

Николя достал формочки и принялся выкладывать на блюдо заливное из морского языка, украшая его ломтиками трюфеля.

— Хочешь аперитив? — спросил Колен. — Мой шейкерояль готов к работе, и ты можешь его опробовать.

— Ну да? — изумился Шик.

— Он уже работает, — подтвердил Колен, — да еще как. Мне пришлось потрудиться, чтобы довести его до кондиции, но результат превзошел все ожидания. Из «Black and Tan Fantasy» получился действительно поразительный коктейль.

— И по какому принципу он работает?