Пенелопа и Одиссей. «Жди меня…»

Ее вопрос граничил с оскорблением, еще мгновение — и Евпейт выхватит меч, не обращая внимания, что перед ним царица. Но Пенелопа опередила:

— В том, что я слабая женщина?

Угроза оскорбления миновала, и Евпейт с облегчением расхохотался:

— Нет, ты сильная женщина, но все же только женщина…

— Евпейт, дай слово, что то, что ты увидишь завтра на рассвете, ты не расскажешь никому, но при всех признаешь, что я не слабая.

— Как же я могу дать такое слово?

Вокруг уже откровенно хохотали. Пенелопа кивнула:

— Я не все сказала. Я покажу тебе, насколько слаба, если это будет достойно, то ты при всех признаешь мою силу.

У многих мелькнула мысль: что же такое нужно показать, чтобы лживый Евпейт признал то, чего мог не признавать? А сам итакиец снова рассмеялся:

— Если ты готова показать мне свою женскую силу, я согласен.

— Евпейт, если ты поступишь нечестно, я просто отрежу тебе язык. — Она повернулась и пошла прочь, добавив через плечо: — Предварительно насадив на большую стрелу, как жука! На рассвете жди здесь.

Что она задумала? Евпейт не верил в существование чудовища, потому что Меланфо рассказала ему о том, что глупого Ликета растерзала сама царица. Конечно, связываться с женщиной, которая способна просто порвать на части человека, страшно, но и отступать он не мог.

Хотелось напиться, и вино было готово, но Евпейт подумал, что в случае опасности лучше быть трезвым.

— Помоги, — Пенелопа коснулась лука, Акилина остался холоден, — я понимаю, что не должна была так поступать, но если я не покажу ему силу, то он уничтожит меня. Помоги, прошу тебя…

Лук потеплел. Царица сняла Акилину с крюка, долго гладила, уговаривая, рассказывая о своих бедах, страхах, о том, что у нее просто нет защиты на этом острове.

Первые рассветные лучи застали ее на площади. Евпейта не было.

Он пришел, когда Гелиос уже позолотил верхушки гор с противоположной стороны. Конечно, был не один. Пенелопа поморщилась:

— Не опоздать не мог… Один прийти побоялся? Чего же ты боишься слабую женщину? — Махнула рукой: — Евринома и мужчины останутся здесь. Со мной только Евпейт.

Он на миг замер, но сделал шаг следом, кивнув сопровождающим, чтобы оставались. Действительно, смешно пугаться женщины.

— Не бойся, мы не пойдем в пещеру к чудовищу.

— Про чудовище рассказывай кому-то другому.

— Ты готов доказать, что его нет? Не отставай…

Женщина шла столь быстрым шагом, что не привыкший долго и быстро ходить Евпейт поспевал пусть не с трудом, но с усилием. Ну и жена у Одиссея! Тут Евпейт обратил внимание на то, что несет женщина — что-то большое, завернутое в ткань. По форме… Что это, большой лук?

Задать вопрос не было возможности, Пенелопа неслась вперед, как молодая лань, пришлось бежать и Евпейту. Он уже хотел возмутиться и отказаться бегать по всему острову, когда царица вдруг встала на большой поляне:

— Здесь. Да, здесь места достаточно. Ты видел Акилину?

Она развернула ткань, в которой действительно был огромный лук. Солнце уже осветило и поляну, и Пенелопу с Акилиной в руках.

— Конечно.

— Сможешь ее натянуть?

Не торопясь отвечать, Евпейт взял лук в руки. Налучье было холодным, просто ледяным. И гнуться не собиралось вовсе, точно сделано из серебра.

— Ну же, сильный мужчина, надень тетиву и выпусти стрелу из лука Одиссея!

Лук был очень тяжелым, Акилина не поддавался, чтобы не позориться, Евпейт фыркнул:

— Всем известно, что пускать стрелы из этого лука может только Одиссей. Ты решила доказать мне, что я слабей твоего мужа?

Пенелопа словно не заметила второй фразы, спокойно забрала Акилину у итакийца, погладила лук и насмешливо переспросила:

— Только Одиссей?

Ее руки при этом ловко перекинули лук под колено, а потом… Евпейт не поверил своим глазам: Акилина, который только что не желал в его руках не то что гнуться, но и вовсе держаться, поддался этой женщине!

— Вон тот шест, — Пенелопа кивнула на большой шест, который для чего-то вбили в землю пастухи, видно натягивали на него шкуры. До шестов больше сотни шагов…

Но женщина спокойно положила стрелу… Неужели сможет не только надеть тетиву, но и натянуть ее? О том, что стрела полетит, Евпейт уже не думал. Раздался упругий вибрирующий звук, свист стрелы и… Он только успел повернуть голову, но самой стрелы не увидел. Однако и шеста не было!

Не веря своим глазам, Евпейт бросился к тому месту, где стоял шест. Стрела расщепила его надвое! Разглядывая дубовое древко, Евпейт не заметил, как Пенелопа поцеловала лук, прошептав:

— Благодарю тебя…

Акилина был горячим.

Но когда Евпейт повернулся, то обомлел: Пенелопа вложила новую стрелу и теперь держала лук на изготовку! Мелькнула мысль, что одно движение, и она действительно нанижет его на большую стрелу, как жука. Следующее мгновение длилось вечность. Царица опустила лук с усмешкой:

— Не бойся, я не стреляю в тех, кто мне не враг. А вот врагов ражу наповал. Ты ведь не враг?

— Н-нет… н-не враг…

В эту минуту Евпейт ненавидел сам себя.

— А вы? — Пенелопа резко развернулась в сторону ближайших кустов, снова вскинув лук.

Оттуда раздались вопли:

— Нет, царица, что ты! Не враги!