Пенсионная система перед бурей. То, что нужно знать каждому о финансовом будущем своей страны

Сравнение сегодняшних США и Бразилии может показаться излишним экстремизмом. Но согласитесь, за последние четыре года вовсе не Бразилия увеличила дискреционные государственные расходы на 33 %, нарастила адресные государственные расходы на 18 % на фоне сокращения налогов на 12 % и в результате увеличила официальный государственный долг на 25 % – и все это с поправкой на инфляцию. И не Бразилия клянется сделать масштабные сокращения налогов постоянными, увеличить выплаты пожилым людям и тратить, сколько потребуется, чтобы выиграть изнурительную и дорогостоящую войну с терроризмом. И не в Бразилии живет огромная возрастная когорта беби-бумеров численностью 77 млн человек, вот-вот готовая в массовом порядке начать уходить на покой и получать пенсии по социальному страхованию и пособия по медицинскому обслуживанию в размере около 21 тыс. долл. в год на каждого.

Но вот чего у Бразилии не отнять, так это вызывающих ошеломление процентных ставок. Как мы пишем, эта страна платит 20 % по займам, получаемым на международном рынке капитала. В отличие от этого дядя Сэм может делать долги под 2 %. По-видимому, глобальные финансовые рынки считают, что в отношении Бразилии нельзя рассчитывать на выплату долгов, а в отношении США – можно. Мы должны быть благодарны рынкам за такое высокое мнение о нас. Только представьте, как отразились бы 20 процентные ставки на нашем экономическом росте и возможности генерировать налоговые поступления. Однако в конце концов финансовые гуру в Нью-Иорке, Лондоне, Токио, Шанхае, Пекине, Франкфурте и Цюрихе поймут, что США не застрахованы от банкротства. Кое-кто уже постепенно начинает приходить к такому выводу.

Когда придет день платить по счетам, мало не покажется никому. Торговцам облигациями, индивидуальным инвесторам и иностранным центральным банкам придется выбросить казначейские облигации в мусорную корзину, как пришлось выкинуть железнодорожные облигации царской России или облигации немецкого правительства в 1920 г. Процентные ставки взмоют до небес, и тому будет веская причина – растущий страх дефолта США по явным и скрытым долгам.

Дефолт по явным долгам случится, когда страна скажет: «Ну что, помните деньги, которые я у вас занимала? Я не могу их вернуть. И не собираюсь этого делать ни сейчас, ни завтра, никогда». Самым последним примером открытого дефолта может служить Аргентина. Но вернитесь всего на пару десятилетий назад, и список стран окажется гораздо длиннее.

По сравнению с открытым дефолтом, неявный дефолт представляет собой более тонкую форму потрошения кредиторов. Это происходит, когда страна, чтобы выплачивать долги, просто печатает деньги. Возникающая в результате инфляция размывает реальную ценность выплаченного. Кредиторы остаются с обесцененной валютой на руках.

Формального дефолта в истории США еще не было. Но неявных дефолтов было множество. Да что там говорить! Печатать деньги, чтобы «оплатить» счета, – это же финансовое родимое пятно нашей страны. Помните выражение «не стоит континентала»? «Континенталами» назывались первые бумажные деньги нашей страны, печатавшиеся Континентальным конгрессом для выплаты жалованья солдатам Джорджа Вашингтона во время Войны за независимость. Беда была в том, что Конгрессу приходилось печатать все больше и больше континенталов. Чем больше их печатали, тем больше росли цены. К концу войны континенталы фактически ничего не стоили.

Самый последний случай использования инфляции для дефолта по федеральному долгу произошел в 1970-е гг. С помощью выражающихся двузначной цифрой темпов инфляции наше правительство исподволь уничтожило реальную ценность государственных облигаций почти на полтриллиона долларов, выплачивая их номинальную стоимость и проценты разводненными долларами. Значительная часть этого долга была связана с финансированием Вьетнамской войны.

Тот факт, что финансовые рынки только сейчас начинают постепенно осознавать истинное состояние финансов нашей страны и наличие потенциала для очень высокой инфляции (чтобы не сказать – гиперинфляции), объясняется исключительно особенностями учета наших долгов. Хотя, кто знает, может, финансовые рынки надеются, что во второй президентский срок Буш-младший использует свои приоритеты в сфере внутренней политики – налоговую реформу и приватизацию системы социального страхования – для резкого сокращения немыслимо огромного 51-триллионного фискального разрыва, разделяющего сегодня прогнозируемые будущие федеральные государственные расходы и федеральные налоговые поступления. Сокращение этого разрыва, в 4,5 раза превышающего 11-триллионный валовой внутренний продукт, было бы сто́ящим проектом, на который президент мог потратить свой политический капитал, по его утверждениям, заработанный им на выборах 2004 г.