Пенталогия «Хвак»

Пора двигаться дальше. Чем ближе к северу, к морю, тем сердцу беспокойнее. Ранняя южная весна за двенадцать дней пути превратилась в раннее северное лето, все еще свежее по ночам, но теплое круглый день, с утра и до вечера. Изменилась и природа. Опять папоротники вокруг и хвощи, то и дело глаза и нос обнаруживают следы пребывания травоядных ящеров, навоз от них иначе пахнет, нежели от «молочного» зверья… Лин с замиранием сердца думает иногда: что будет, если им попадутся собратья Гвоздика по крови, звери охи-охи? Признают ли за своего, или нападут? А если нападут — кто окажется сильнее? И если признают — не сманят ли за собою Гвоздика? Но тот не ведает опасений хозяина и друга. Гвоздик всегда бодр, весел, готов к еде и охоте. И к драке, если повезет. Весу в Гвоздике почти сорок весовых пядей, вдвое больше, чем Лин весит, поэтому удар-прыжок Гвоздика выдерживает не каждый лось, а уж когда клыки и когти в ход идут… Лесные медведи гораздо мельче горных, однако и луговой, и лесной медведь — грозный противник! Прошлой осенью, ровно полгода назад, у реки, Гвоздик схватился с разъяренным лесным, пока Снег с Лином не подоспели на помощь, и держался весьма достойно. Против вооруженных людей, когда их много, и сам тургун не устоит, но им втроем тоже тогда победа не сразу далась, а весу в том медведе оказалось более ста весовых пядей. Мясо медведей странноватое на вкус, его надо уметь вымачивать, но тому же Гвоздику про запас — вполне сгодится. А вот шкуру безнадежно попортили…

Лин уже сам за собой заметил, что с делом и без дела привстает на стременах, шею тянет в сторону севера: вот-вот море, кажется, нос уже чует соленость ветерка… А море обмануло, выскочило неожиданно! Только что ехали они утоптанной тропинкой, среди самшитовой поросли, решили обогнуть по ровной дуге встретившийся каменистый и ухабистый холм, вместо того чтобы на него взбираться, подвергая опасности Черничкины ноги… Сто-двести локтей верхами — не крюк… цок-цок, ток-ток… теплынь. Как вдруг все сразу распахнулось и сладким ужасом навалилось: морской ветерок, шум прибоя и разноцветный простор! Небо синее, глубокое, под ним вода океанская, вдалеке темная, почти серая, а внизу у берега — лоскутьями: синими, голубыми, зелеными… Темные камни и белые змеи пены вокруг них… Серой мошкарой вьются над далеким прибоем птеры-поморники. Океан! Ура-а! Лин задрожал: память детства окунула его в далекое прошлое, когда он был маленьким ребенком, ростом — нынешнему Гвоздику по холку, а сам Гвоздик — крохотным щенком.

— Гвоздик, Гвоздик, помнишь? А? Море…

Нет, Гвоздик, похоже, не помнил, но это не мешало ему в две головы радоваться вместе с хозяином. Вот он подпрыгнул, пытаясь в могучем прыжке дотянуться до пролетающего птера, но тот лишь ответил насмешливым карканьем и полетел дальше.

— Я же запретил тебе охотиться без команды, неслух. В следующий раз уши надеру, не пожалею! Вот навернешься в овраг, тогда узнаешь как прыгать где ни попадя… Бери лучше пример с Черники, Черника у нас молодец, смышленая, опрятная, осторожная, серьезная.

Черничка захихикала на свой лошадиный манер и тотчас же попыталась споткнуться…

Эх, сегодня бы скакать и скакать во весь мах, и тогда к вечеру можно было бы успеть добраться до трактира «Побережье», который и был целью всего путешествия… Так уж захотелось Лину увидеть родные места, где прошла первая часть детских его зим и весен… Узнают ли они его?.. А он их?.. Может, спуститься к берегу, да искупаться? Нет, и еще раз нет! Наметил он себе: первый раз искупаться не с «трактирного» берега, значит, именно это и будет. Как Снег пишет в своем свитке: «Принять положенное, вкусить заслуженное, постичь доступное и мечтать о невозможном!» Он будет вкушать заслуженное на том берегу, где он плавать учился, и никаких послаблений!

— Всем привал. Чери, тебе, крошка, обед из двух блюд: вот остатки овса в торбочку, а когда смолотишь — мы торбочку уберем и пошлем тебя на травку. Расседлываем… А ты, чудовище, постарайся хотя бы на солнцепеке побыть смирным и серьезным. На тебе, грызи, урчи… Да, друзья мои, да… Вам обоим — из лужицы, и никак иначе, та вода морская — очень уж солона, не сможете вы ее пить. А мою — я не дам. Во-первых, вам ее мало будет, а во-вторых, приличные люди из луж не пьют, разве когда жажда настигнет.