Пепел Атлантиды

– Мы думаем, что да, – ответила Софи. – Но придется продвигаться шаг за шагом, чтобы не перенапрячь тебя.

– Значит, ждать еще… долго. – Небо затянули тучи.

– Недолго, – сказала Софи, надеясь, что это правда. – И что бы ни случилось, ты дождешься.

Тучи развеялись, но небо осталось серым и подул холодный ветер, от которого зеркальная гладь озера пошла рябью.

– Ты просила не думать, сколько прошло лет, – прошептала Сира. – И я пыталась. Но… я хочу знать.

– Точно?

Какая-то крохотная трусливая частичка Софи надеялась, что ответ будет отрицательным.

Но Сира сказала:

– Думаю, так мне будет легче разобраться в себе.

Софи кивнула.

Она осознала, что Сира не может ее видеть, поэтому собрала свое сознание и придала ему более четкую и твердую форму, своего рода тело – ментальный аватар, появившийся у озера. Мягкая ткань придуманной бирюзовой туники коснулась воображаемой кожи, когда она взяла Сиру за дрожащую руку и отвела ее к булыжникам, высовывающимся между сверкающих растений, а потом присела на неровный камень.

– Если станет тяжело, – проговорила Софи, – скажи мне, ладно?

Сира закусила губу.

– Подожди секунду.

Над озером вспыхнул ослепительный свет, и из искр вылетели изящные черные лебеди, заскользившие над зеркальной водой.

– Лебеди помогают сосредоточиться, – пояснила Сира. – Особенно черные.

– Да, ты мне уже говорила.

Софи вскочила, когда лебеди вылезли у нее из-под ног, изгибая величественные шеи и обмениваясь скорбными криками.

– То есть, ты помнишь про «Черный лебедь»?

Сира погладила ближайшего лебедя по шее.

– Знакомые слова. Что-то проблескивает. Что-то нужно было сделать… о чем-то предупредить. Но я не могу вспомнить.

– Все равно неплохо, – пробормотала Софи. – Есть, с чего начать.

– Я думала, мы начнем с того, сколько прошло времени.

– Уверена, что справишься?

– Я ни в чем не уверена. Но… это ведь не худшая новость?

– Нет, – признала Софи, решив быть честной.

Лебеди захлопали крыльями, и их крики перешли в стоны, заглушающие бормотание Сиры:

– Тогда говори.

Новый прилив тепла придал Софи ментальных сил и храбрости.

– Примерно тринадцать лет.

На них обрушился ледяной ливень, а из глаз Сиры полились слезы.

– Так много…

– Да, – вздохнула Софи. – И… это я виновата. Ты пошла на это – потеряла столько лет, – чтобы меня защитить.

От признания стало больно. Но дождь Сиры потеплел и вскоре превратился в водную пыль, висящую в воздухе.

– Нужно было защитить «Лунного жаворонка», – прошептала она, касаясь щеки Софи. – Я знала, на что иду. Да, я практически не помню, как выгляжу – и каково будет проснуться. Но я всегда знала, что это мой выбор. И… я должна верить.

Однажды Прентис уже говорил нечто похожее – когда Софи впервые оказалась в его воспоминаниях.

– Мы должны верить.

Он верил ей.

Надеялся, что она его исцелит. Пошел на немыслимый риск.

А она его подвела.

Но она все исправит.

– Вайли просил передать, что ему неважно, сколько прошло времени, – проговорила она. – И что он тебя любит.

– Вайли.

При звуке его имени выглянуло солнце, разгоняя туман и поблескивая золотом на перьях черных лебедей.

Но постепенно тучи вернулись.

– Он, наверное, уже такой взрослый.

– Он на восьмом курсе Фоксфайра, – сказала Софи. – И он безумно скучал. Но всегда верил, что ты вернешься. И Тирган прекрасно о нем позаботился.

– Тирган?

Сердце Софи пропустило удар, стоило ей осознать свою ошибку.

– Почему о нем заботился Тирган?

– …Не важно.

Загрохотал гром, и лебеди разлетелись.

– Почему о нем заботился Тирган. Я что… Сира… она с ним?

– Нет! – воскликнула Софи. – Дело не в этом.

– Тогда в чем?

– Тяжело объяснить.

– Попытайся.

– Не сейчас.

– Почему?

Где-то очень далеко ее плечо сжали – предупреждение Кифа.

– Потому что тебе слишком тяжело.

– Я сам решу, тяжело мне или нет! Ты поэтому сказала, что есть новости хуже? С Сирой что-то случилось?

Софи попыталась высвободить разум, попыталась обернуться вспышкой мыслей и ускользнуть – но Сира схватила запястье железной хваткой, приковывая ее к сознанию Прентиса.

– Говори!

– Я расскажу, – пообещала Софи. – Но тебе нужно совладать с эмоциями.

– Плевать мне на эмоции!

– Ты заговоришь по-другому, если тебя отбросит на месяцы назад.

– Думаешь, я смогу просто забыть? Думаешь, я не останусь тут наедине с вопросом, который будет снедать меня, пока я буду все ждать, ждать и ждать твоего возвращения?

С каждым словом лицо Сиры расширялось, красные волосы почернели, превратились в дреды, кожа потемнела, а сама она стала выше.

Новое тело нечетко расплывалось – как рисунок маленького ребенка.

Но Софи все равно поняла, кто перед ней.

– Прентис?

Он с трудом кивнул, и землю сотряс очередной удар грома.

Оставшиеся лебеди разлетелись.

Тепло накрыло Софи с головой; подул мягкий ветер. Но они не остановили вздыбившееся озеро, обрушившееся на Софи волной и утянувшее ее в пузырь чернильной тьмы.

– Просто скажи, – взмолился Прентис. В тенистом закутке он выглядел еще хуже. А голос его звучал ломко, как острые осколки, которые роились вокруг – и царапали, резали, подбирались все ближе.

Он повторил просьбу еще раз.

И еще.

И еще.