Пепел и Дым. Я (не) вернусь

Игра остановилась сразу же. Несколько пар глаз уставились на меня, надо льдом прокатился рокот. Я махнул Тимохе.

Теперь мальчишки смотрели на него. Узнали меня, само собой. Тим медленно поехал ко мне.

– Что с телефоном? – когда паренёк оказался рядом, спросил я так, чтобы слышал только он. – Мать места не находит.

– С телефоном… – Растрёпанный, с горящими глазами, он тяжело дышал. Взял с одной из скамеек рюкзак, перетряхнул карман и нахмурился. – Разрядился, похоже.

– Разрядился… Давай, говори друзьям «пока» и поехали. Домой тебя отвезу.

Полина

Пытаясь отвлечься, я поставила на стол чашки. Заварила чай. Всё, как любит сын. Егор обещал, что найдёт его. Обещал. Он должен сдержать слово, хотя бы на этот раз.

Телефон молчал, время шло. Вечер становился всё более поздним. Позвонить в полицию? Что ещё? Всех его друзей я уже обзвонила. Тех, номера которых знала. Как выяснилось, знала я не так много.

В очередной раз посмотрев на омертвевший дисплей мобильного услышала, как проворачивается в замке ключ. Бросилась к двери.

– Где…

Вопрос так и повис незаданным. Вслед за Тимом в квартире появился мрачный Егор. Пригвоздил меня тяжёлым взглядом. Сын кинул рюкзак на пол. Этот звук вывел меня из секундного ступора.

– Батарейка разрядилась, – виновато сказал сын, протягивая телефон.

Я не взяла. Шапка Тимохи съехала, куртка была расстёгнута. На щеке красовалась царапина, на руке – ссадина. Только отступившее волнение охватило снова.

– Где ты был? – Забыв про Дымова, я коснулась лица сына. – Тим… Что случилось? Почему ты не пришёл домой как обычно?

Тимоха молчал, как воды в рот набрал. Нахохлился, но отвечать и не думал.

– Скажи матери, где был, – раздалось у нас над головами.

Егор тронул Тима за плечо, и тот повернулся к Дымову.

– Говори давай. Ты кто, парень или трясогузка в балетной пачке?

– Я с ребятами на катке был, – нехотя ответил Тим. – Мы… Мы в хоккей играли.

Сказав это, он подобрался. Я только шумно выдохнула. Поднялась.

– Понятно. – Пальцы сами сжались в кулак. Вскользь глянула на Дымова и обратилась к сыну: – Раздевайся. Пойдём чай пить.

Тим повернулся к Егору вполоборота. Задрал голову.

– Егор, а ты с нами чай будешь?

– Нет, не будет. Он едет домой. – Я вперилась взглядом в Дымова. – Егор вообще не любит чай.

– Почему же? – Вместо того чтобы убраться, он принялся расстёгивать пальто. Губы его при этом изгибались в кривоватой улыбке. – Очень даже люблю. Особенно с вареньем.

Я едва зубами не заскрежетала. Тимоха же издал радостный возглас. Засиял и, скинув куртку прямо на тумбочку, понёсся в ванную.

– Тебе лучше уйти, – процедила я, едва зашумела вода. – Спасибо за помощь, Дымов, но теперь тебе пора.

– Твой сын считает иначе.

– Мой сын может считать, как ему угодно. Сейчас он выйдет, ты скажешь, что у тебя срочные дела и уберёшься. Ясно?

– Ясно, – процедил я зло.

Пока Тим мыл руки, мы молча смотрели друг на друга. Шум стих быстро. Тут же из ванной появился Тимоха.

– Пойдём? – Он подлетел к нам.

– Ты знаешь…

Я выдохнула. Взяла куртку сына, собираясь повесить.

– …я бы не отказался от печенья. У вас есть печенье?

Куртка так и осталась в руках. В ярости я порывисто развернулась, но всё, что увидела, – спину идущего к кухне Егора. Сын шёл впереди, и не думая дожидаться, когда я позову всех к столу. Дымову приглашение не нужно было и подавно.

Вот же сволочь! Наглая надменная сволочь!

Егор

Пока Полина возилась с чайником, сын её болтал без умолку. А я всё пытался вспомнить, где видел его. И всё не мог.

– Слушай, мы с тобой раньше нигде не пересекались? – спросил я наконец.

Мальчишка завис на полуслове.

Краем глаза я заметил, как напряглась его мать. Казалось, дотронешься до неё – подпрыгнет.

– Так я домой возвращался, а ты из подъезда выходил.

Я нахмурился. А ведь точно! Когда в первый раз приехал сюда, под ноги мне попался паренёк. Так вот, значит, кто это был.

Ставя на стол блюдо с бутербродами, Полина наградила меня гневным взглядом, но промолчала. Уселась рядом с сыном. Тимоха сразу же взял здоровенный бутер и принялся жевать, громко прихлёбывая чай.

– А ты сладкий чай любишь? – пробубнил он с набитым ртом. – Я вот сладкий.

– И я сладкий.

– А мама…

– Хватит, Тим, – раздражённо оборвала его Поля. – С набитым ртом никто не разговаривает. Это неприлично.

– Так себе аргумент. – Я взял такой же бутерброд. – Сказала бы, что подавиться можно – ещё понимаю.

Она опять зыркнула на меня зеленущими глазами. Думает, напугает? Без косметики черты её лица были мягче. Я вдруг увидел шрам у волос возле уха, которого не замечал раньше. Сам не понял, зачем коснулся его.

Полина отдёрнула голову.

– Это что у тебя?

– Пережитки прошлого. Остался после аварии.

Больше спрашивать ни о чём я не стал. Тим ненадолго замолчал, и на кухне воцарилась неуютная тишина. Ладони Поли легли на чашку. Невольно я посмотрел на её пальцы. Никаких колец. Да и откуда им взяться? Разве что Богатырёв замуж позовёт.

Мысль о нём вызвала злость. Слишком хороша она для этого слюнтяя.

– А ты будешь играть в следующем матче? – подал голос Тим.

И я, и Полина повернулись к нему.

– Поживём – увидим.