Пепел и перо

– Джесс! – крикнул Томас и толкнул его в грязь в тот самый момент, когда баллистический снаряд взревел низко над их головами и пронзил крышу амбара перед ними. «Мы умрем, мы все умрем к чертям», – подумал Джесс, потому что ведь взрыв перекинется и на них, перекинется и на тех, кто прятался у стены…

Однако ничего не произошло. Томас встал, и Джесс бросился к двери амбара. Стеклянный снаряд с греческим огнем угодил на стог сена и не разбился… однако фитилек тлел, так что когда он подожжет содержимое…

Джесс не думал. Он действовал. Он едва ли почувствовал боль от ожога на пальцах, потому что все остальное не имело значения, когда схватил фитиль и дернул. Важно было лишь то, что эта бомба не должна взорваться.

Он уронил шипящий фитиль на землю и затоптал пеплом на подошвах, а затем уже разрешил себе выбраться наружу, прильнуть спиной к стене и закричать. Крик вышел полным страха, гнева и ужаса… звук измученный, как те, что он слышал в городе, как те плачущие голоса.

Он не мог ничем им помочь.

– Джесс, – сказал Томас, и Джесс поднял на него глаза. Лицо немца перемазали сажа и грязь, но слезы оставили чистые полоски на щеках. – Пошли. Надо идти.

Они отправились за Глен с Дарио на другую сторону амбара, где остальные их друзья вместе с перепуганной компанией спасшихся с Аскьюто прятались у городской стены. Вульф подскочил на ноги, когда увидел их, и боль, смешавшаяся с облегчением, на лице профессора чуть не заставили Джесса разрыдаться.

Томас сказал:

– Отойдите все от стены.

Все так и поступили, хотя по-прежнему продолжали нагибаться, всматриваясь во вьющиеся черные тучи. Бомбы завывали в воздухе где-то над их головами, и это был невидимый, но очень реальный страх.

Томас уже нашел время собрать Луч Аполлона из подготовленных заранее деталей. Выглядела эта штука тяжело, грубо и так уродливо, как ничто другое из того, что когда-либо на глазах у Джесса мастерил Томас, – длинные прутья устройства торчали и загибались на концах. «Мы его так и не протестировали, – подумал Джесс, и им овладело жуткое ощущение обреченности. – Мы его так и не протестировали, а теперь у нас нет времени».

Однако Томас был прав. Герон построил такое же приспособление в смутные времена Античности. Создал нечто, чего не видели до времен Архимеда, огромные зеркала, выстроенные таким образом, что они были способны спалить корабли в море. Как Томас и сказал, инструменты у Герона вряд ли были лучше, чем те, какими они сами располагали в мастерской Бека.

Томас нажал на кнопку, и из трубки появился толстый красный луч, распространяясь, но в то же время и будто оставаясь твердым в воздухе. «Зеркала, – подумал Джесс и вспомнил все те мучительные часы, потраченные на шлифовку и полировку. – Работает». Свет ударил в стену, и та начала шипеть и светиться, плавясь жидкими слоями. Сконцентрированный свет прожигал себе путь сквозь поверхность стены, которая истончилась благодаря усилиям Морган.

Вот почему Морган была так слаба. Она предоставила всем им эту возможность на выживание.

Потребовался долгий, мучительный момент, чтобы полностью прожечь дырку насквозь, и, когда Томас отключил свое оружие, в стене образовалась брешь достаточно больших размеров, чтобы через нее можно было выбраться. Края бреши угрюмо поблескивали, но уже начинали остывать.

Томас охнул, бросил инструмент и отшатнулся – и Джесс в следующую секунду осознал, что ладони у его друга обожжены до яркой красноты.

– У меня не было времени установить защиту, – сказал Томас, когда Джесс подошел к нему. – Я не думал… Нет, нет, я в порядке. Иди, Джесс, выводи всех отсюда! У нас нет времени!

– Он прав, – сказал Санти. Он уже толкал Вульфа к выходу. – Тут скоро все запылает. Вперед!

– Книги! – воскликнул Дарио и схватил сумки. Все разобрали авоськи, а оставшиеся Джесс быстро кинул через дырку, а Вульф и другие, кто уже был на той стороне, их собрали. «Библиотекари до последнего вздоха», – подумал Джесс, и это должно было быть смешно. Однако теперь ничего не казалось смешным.

Санти был следующим, затем Морган. Халила подтолкнула Аскьюто и других спасшихся перед собой, когда пришел ее черед, и никто не стал спорить, хотя Джесс и продолжал нервно наблюдать за сгущающимся туманом. Он начался как гнилая, бледная пелена, однако теперь явно приобрел зеленоватый оттенок. Пламя же, горящее у городской ратуши и по всему городу, совсем не стихало. Оно, наоборот, обратилось в извивающиеся, зеленые, злые языки. Джесс ощущал жар, исходящий оттуда. Любой, оказавшийся ближе, уже был бы мертв.

Выжившие жители Филадельфии выбрались через стену, а затем перебралась и Халила. И Дарио. И Глен.

Остались лишь Томас и Джесс.

– Иди, – сказал Джесс, и Томас как-то странно, неуверенно ему улыбнулся.

– Нет, – сказал он. – Ты первый.

И это был тот самый момент, когда Джесс с ужасом осознал, что дырка в стене была просто-напросто недостаточно большой. Томас выронил устройство до того, как успел прожечь щель достаточно большую для своих широких плеч.