Пепел и страховой бес

Все таки на мгновенье Терминатор дал слабину, и этого хватило Пеплу, чтобы, сломив горб противника, попытаться припечатать ненавистно-похожую рожу к бешено пузырящейся жаровне. В последний момент Терминатор успел повернуть голову, но едино плита зашипела, распространяя запах жженого мяса и паленого волоса.

– В сторону!

Пепел застыл на полусогнутых. Слепая ярость стекла с полушарий Серегиного мозга горячим шоколадом и просочилась сквозь плиты пола, словно мертвая вода, в никуда. Нитроглициринившая грудь злость ушла в песок.

– Руки!

Боковым зрением Пепел насчитал трех молодцев, двое в таких же, как у Терминатора, хирургических салатно-кушеточных спецовках. Они появились с черного входа, проворные будто пузыри в кока-коле. Один целился в Сергея из «Глока» тридцать восьмого калибра, второй держал на перевес пистолет-пулемет незнакомой модели; третий, вдруг одетый в больничный халат и клеенчатый передник, строил из себя наблюдателя, типа штурман-наводчик.

– Грабли поджал, кому сказали!?

– Ты ошибся, амиго, я никогда не хожу один, – болезненно, но победно улыбнулся Терминатор и отступил от источающей жар и рыбно-жирные миазмы плиты.

В голливудском боевике хороший парень выбил бы стволы ногой из рук двух плохих дядек одновременно; как он при этом не схлопотал бы пулю в лобешник – загадка. Попробовать можно, правда, если обломишься – противник уже не будет колебаться и шлепнет на месте.

– Старшой, – обратился тот, который с «Глоком», к фальшивому Пеплу, – что с ним делать?

Терминатор не ответил, может, потому, что не смог разжать от злобы зубы. Кожа на его щеке вздувалась уродливым красно-синим волдырем, в вытаращенных глазах пучились шаровые молнии. Взгляд двойника остановился на залапанной бутылке подсолнечного масла.

– Понятно, – отозвался самый любопытный.

Пользуясь чужой болтовней, Пепел огляделся. Прикрыться Терминатором, как живым щитом, возможности не светило, даже если бы тот не успел отскочить на безопасное расстояние: на безропотного заложника оппонент не тянул. Лейтенант же валялся далековато.

– Климыч, кинь пушку, – обратился Терминатор к штурману, – я сам.

Штурман недовольно покачал головой, дескать, «ребята, вы мне создаете лишние проблемы», но потянулся за пазуху. Пепел резко обернулся, схватил за обжигающие ручки чан с собачьей бурдой, оказавшийся значительно тяжелее, чем надеялось – чугунок. Но жажда уцелеть, возведенная в матюкратную степень ненавистью, удесятерила жилы, и Сергей плеснул варево на пособников. Самый любопытный, на которого попало особенно от души, взвыл козлиным тенором.

– Пушку! – крикнул Терминатор штурману, которому тоже досталось.

Пепел, не шибко надеясь на пуленепробиваемость котла, но, понимая, что другого выхода не корячится, выставил чугун вперед, и по-спецназовски, делая быстрые зигзагообразные скачки вправо и влево, двинул к выходу с кухни. «Гости» успели опомниться, открыли пальбу, большинство пуль засвистело мимо, наводя набатный переполох в дебрях посуды и приправ. Только несколько чиркнули по касательной, а одна отрикошетила. Тот, что с «Глоком», оказавшийся особо рьяным, кинулся к Пеплу. С поворота Пепел размахнулся и наградил смельчака чаном по кумполу. Наглец закачался и раскоординировался. Пепел отбросил котел, пленил бренное тело и прижал к себе, впрочем, не очень рассчитывая на честь и достоинство соратников заложника. Так оно и оказалось: оставшиеся пропороли товарища огнем вкривь и вкось, будто петеушница швейной машинкой, стараясь достать Пепла.

А Пепел на пару со жмуром в темпе вальса почесал вперед по узкому коридору. В конце маячил выход на улицу, но соваться туда было почти самоубийством, если не знаешь, как натаскана и вооружена здешняя охрана. Прикрываясь уже не живым провисшим щитом, Пепел толкнул боковую дверь и оказался в следующем коридоре, отличавшемся от предыдущего разве еще большей длиной. Дверь дешево закрывалась лишь на хлипкий шпингалет, и Пепел цинично, не забыв изъять запасную обойму, забаррикадировал вход вялым телом. Завоеванный «Глок» грел ладонь.

Коридор оказался галереей, предусмотрительно соединявшей кухню с питомником. Где-то на середине, когда в заблокированную дверь уже вовсю ломились, Ожогов споткнулся и еле удержал равновесие: какой-то урод посеял собачий поводок, и нога Пепла попала, словно в удавку. Пока он отбрыкивался, коридор осветился тусклым светом из наконец распечатанной двери. Экстрим подхлестнул, в несколько прыжков Пепел достиг входа в питомник и захлопнул за собой дверь, будто специально, такую же несерьезную. Пущенная вслед очередь прошила тонкую деревяшку, и Пепел не первый раз в жизни порадовался кошачьей реакции.