Пепел и золото Акелы

— Не мельтеши, — устало и тихо приказал Сергей. Именно приказал. Встал, потянулся, не забыл подобрать ствол и пошел к Бронко вокруг стола. — Будем экономить свет, — сказал Сергей, оказавшись рядом, и носовым платком завязал Михаю глаза. При этом рукоятка пистолета пару раз коснулась цыганского затылка и один раз зацепила ухо — не умышленно, но у барона от этих прикосновений между лопатками заструился липкий пот.

Теперь, держа ориентирующегося только на слух Михая под ручку, Пепел подвел барона к столу и усадил на свободный венский стул.

— Но не только хорошее знали от тебя ромалы. — Не рискуя сорвать повязку, Михай положил руки перед собой. — Погибли ребята, погибла Вероника, последняя в роду. — Барону до зуда хотелось отодрать от спины прилипшую рубашку, но он предпочел не делать лишних движений. — И я помню, что ее брат давным-давно покинул этот свет с твоей помощью. За это ты мне должен рассказать все, что знаешь про золото Акелы. Ты обещал по телефону!

Человек, который изобрел раздавать в метрополитене вроде бы бесплатно авторучки, а следом записки «Я — глухонемой, продажа ручек, это единственный способ заработать на жизнь», Михай Бронко сейчас растерялся и поэтому попробовал наезжать, прекрасно понимая, что сунулся против расклада.

— Хочешь знать, слушай. Акела положил свое золото в «Илимбанк».

— Можешь дальше не продолжать. Эти ничего никому не возвращают.

— Я тоже слыхал эту шутку, но шутка, сказанная дважды, вдвое глупее. Знаешь, барон, я тут зашел пообедать в китайское кафе и наблюдал такую сцену. Один из клиентов повесил в гардеробе кепку. А после еды требует, чтоб ему подали. И низенькая гардеробщица — китайка — никак не может дотянуться до крючка. Ведь прибивали крючок русские работяги — на свой рост.

— В твоей притче гардеробщица — это ромалы? Если так, разреши мне снять повязку с глаз, нам больше нечего делить. — О, как жалел барон, что ножны с верным стальным жалом лежат в следующей комнате!

— Тогда бы я к тебе не пришел.

Вдруг раздался скрипучий голос старухи:

— Отдай ему, Михаил, что должен.

Барон не мог понять, зачем она вынырнула из старческих грез, может, сейчас ствол пистолета нацелен ему в переносицу? Грохнет выстрел, точнее, два — пришелец убьет его и старуху. А далее обшарит дом в поисках того, за чем пришел и что принадлежит ему по праву.

— Ты пришел за своей долей выигрыша на «джелем»?

— Не важно, что я имел ввиду, рассказывая про китайку, важно, как ты истолковал услышанное.

— У меня сейчас нет на руках полмиллиона зелени. Возьми часть товаром, — процедил барон и сразу же захотел откусить себе язык. Он выдал себя словом «часть».

— Мы не в Колумбии, — криво усмехнулся Сергей.

— Ладно. Твоя взяла. Отведи меня в следующую комнату, там есть подпол. Там ты свое и получишь.

— Я уже осмотрел твое хозяйство, — опять хмыкнул гость. — И, если ты не возражаешь, возьму себе это.

Дождь терся об окно, как кошка о колено. Но даже сквозь шум дождевых капель Михай Бронко расслышал, что гость подвинул грязные стаканы и водрузил на стол какой-то предмет.

— Барон, ты можешь снять повязку.

Когда Бронко проморгался, он увидел перед Сергеем на столе знакомый дипломат.

— Гадже! — заскрипел зубами барон.

— Он не гадже, — вдруг опять очнулась старуха. — Я знала старую Раду, и она про Пепла рассказывала, как он много лет назад выпустил коней из горящей конюшни.

А Пепел не спеша открыл дипломат. Барон прекрасно знал, что внутри. Триста тысяч президентов и лимонка, которой курьер должен был в случае чего…

— Курьер жив?

— Отдыхает в кустах у речки со сломанной ногой. Если бы не дождь, ваши парни его бы уже нашли и сгоряча отправились бы меня преследовать на городскую трассу. Ну, а теперь к сломанной ноге он прибавит насморк.

— Зачем тебе триста тысяч сразу и так? Я ведь должен тебе полмиллиона. Давай забудем о ноге курьера. Каждый месяц я буду отдавать тебе по сто тысяч. Шесть месяцев — с процентами.

— Потому что сто долларов — это всего сто долларов, вот зачем. И, уважаемый Михай, я знаю, что ты на выдумки мастак. Ты можешь заявить своим партнерам, типа если курьер не дошел с дипломатом до твоего дома, то и триста тысяч остается за ними, а они могут, мол, сами найти своего обидчика, который известен — Пепел. Прошу тебя, не делай этого, вспомни невысокую китайку. — Сергей закрыл дипломат и поднялся на ноги.

— Ты просто дьявол, будь по-твоему! Только остальные двести тысяч с долга списываются!

— Тебе на чай двести тысяч, а мне чемодан и лимонку, чтоб не очень твои горячие хлопцы мой след торопились искать.

И тогда барон снова сменил пластинку:

— Все-таки широкая душа у тебя, Пепел. Запомни, все, что я говорил в начале разговора, остается в силе. Теперь в моем доме и в моем таборе всегда тебя будет ждать лучшая еда, лучшая постель и самое сладкое вино!

Сергей пошел к выходу, не пряча пистолет. На пороге задержался:

— В той же китайской тошниловке мне подали пепельницу со следами женской губной помады. Делай выводы. — И тихо притворил за собой дверь.