Пепел кровавой войны

Покинутый город еще пребывал на месте, но ему осталось недолго. И языки пламени еще играли, но они сделались черными как смола, и от них веяло холодом, а не жаром. Даже дым опустился, но приземный туман не мог долго скрывать притаившуюся под ним голодную смоль. Храмовый колокол сорвался с рамы, звеня на лету, а потом затих, как и весь Западный Отеан, исчез за завесой дыма.

Чи Хён необходимо было убедиться, что их самих не затянет туда, и она поглядела за край бруствера. Густая, жирная темнота доходила до основания стены, но не дальше. То, что далекий Осенний дворец обрушился вместе с остатками стены, утешало слабо. Чи Хён не могла отвести взгляд, даже когда ее совомышь захлопала крыльями перед лицом и уселась на плечо.

Изначальная Тьма открылась под Западным Отеаном, протянувшись так далеко, как только может разглядеть глаз смертного, и хотя ее появление добавило яркости в мех Мохнокрылки, но нисколько не успокоило Чи Хён. Она нащупала руку Мрачного, обрубки пальцев обожгли его влажную ладонь. Они стояли и смотрели, как древняя столица Непорочных островов скручивалась, корчилась и рушилась, затягиваясь во Врата, подобных которым Звезда еще не знала.

Так могло продолжаться целый день, а могло закончиться в считаные минуты. Черные угольки, вьюгой кружившие в воздухе, оставляли сальные пятна на всем, к чему прикасались, замораживая плоть и корежа металл. Демонский глаз Чи Хён, которому она не позволила взглянуть на происходящее, заныл, наказывая ее за это, но одна только мысль о том, чтобы снять повязку, наполняла ее ужасными предчувствиями. Немногие оставшиеся здания исчезали в бездонном, беспросветном море, раскинувшемся теперь до отдаленного кольца внешней стены, и, как только последний флюгер погрузился во мрак, столпившиеся на стене защитники города дружно выдохнули. Послышались даже нервные смешки, в которых тревога граничила с безумием.

— Это ведь те самые Спящие Жрецы, что служили императрице, придумали ловушку? — проглотив комок в горле, спросил Мрачный. — Как они могли проделать такое со своим городом?

— Я... я не знаю, — ответила Чи Хён, ошарашенно глядя на обширное пустое пространство. Во всех своих странствиях по невероятным местам она не видела настолько огромных Врат. — Пусть и надо было остановить тотанцев, но я все равно не могу поверить, что Спящие...

Золотая полоска расколола Врата пополам и протянулась от основания центральной стены к дальнему краю города, на многие мили в длину и на сотню метров в ширину, потом на две сотни, на три, разрастаясь в обоих направлениях. Яркое золотое сияние прямо посреди Изначальной Тьмы. Вот только это было не золото... белее золота. Как звезды зимней ночью. Такое же далекое, холодное и отрешенное.

Чи Хён испытала первобытный страх при виде бледно-золотой тропы через Изначальную Тьму. Это явление нарушало все законы природы, поскольку во Вратах не может быть ничего, кроме абсолютной мглы... И это явление захватило ее, потянуло к краю стены. Что-то восхитительно знакомое в этой картине соблазняло спуститься и пройти по сияющей дорожке, взглянуть своим демонским глазом и узнать, куда она ведет. Чи Хён поднесла ладонь к повязке и шагнула вперед...

Мрачный вцепился в нее у самого края пропасти и завопил:

— Не смотри! Не смотри!

Но было уже поздно, потому что даже с повязкой на глазу она увидела это... и это увидело ее. Врата раздувались, выпирая наружу, все выше и выше — золотая бездна зрачка в окружении огромной, размером с весь город, черной радужки. Чи Хён закричала и почувствовала, как вместе с ней кричит вся Звезда в бессловесном реквиеме всему роду смертных.

Глава 30

София была не из тех, кто бахвалится своими воинскими умениями. Поэтому она и дожила до преклонных лет, выдержав множество поединков с невероятно малыми шансами на победу. Да, ее послужной список говорил сам за себя. Хотя самый главный урок, которому научило ее оружие, таков: не имеет значения, сколько схваток ты выиграла, важна только та, в которой ты уступила.

И, судя по тому, как все развивалось, на этот раз ей придется тяжко.