Пепел кровавой войны

Их высадка на берег из утробы левиафана привлекла немало зрителей. София ненавидела зевак, но если подумать, когда в последний раз ее забрасывали конфетти, а не чем-нибудь значительно более твердым? Протолкавшись наконец сквозь толпу, она поняла, что многие собрались здесь вовсе не затем, чтобы поприветствовать гостей, а чтобы взглянуть на вопиющее издевательство над законами природы, в чреве которого они приплыли.

Многие, но не все. Не успели прибывшие отойти от толпы и на дюжину шагов, как группа непорочных в военной форме отвела Гын Джу в сторону, а когда Пурна и Лучшая возмутились, им объяснили, что его присутствие необходимо на государственной церемонии.

Однако они еще долго не желали успокоиться. В конце концов, у них были свои планы: отыскать всех старых друзей и напиться вдрызг в честь окончания войны, и с этой замечательной идеей согласились даже София и Хортрэп. А еще не помешало бы помыться после очень-очень долгого заточения в живом корабле.

Следующий, кто повстречался им на пристани, выглядел еще более сурово, чем непорочные, пришедшие за Гын Джу. Это была молодая, хрупкая женщина, носившая на лице металла больше, чем кузнец — в фартуке. Лучшая и Пурна наперегонки бросились к ней: одна — чтобы обнять, другая — чтобы расспросить. София и Хортрэп остановились на почтительном отдалении, поскольку было очевидно, что девушка принесла дурные новости.

— Моя ученица Неми, — представил незнакомку Хортрэп, моргая, будто сова от солнечного света, а Мордолиз, стоявший между ними, зевнул и потянулся.

— А, вторая ведьма, — кивнула София, у которой разболелась голова от блеска ступенчатых крыш. — Пурна тараторила о ней всю дорогу. Во имя шестерых демонов, которых я связала, как эта симпатичная девочка попала к такому гоблину, как ты, Хортрэп?

— Я вырастил ее из яйца, веришь?

Хортрэп театрально приподнял брови и зажег воняющую лавандной и прелой промежностью трубку, которую София запрещала ему курить в их прежнем тесном жилище. Хватальщик говорил с той убийственной серьезностью, что сопровождала все его шуточки, которыми София успела пресытиться в долгом путешествии. В перерывах между затяжками он произнес:

— Это... действительно... интересная... история.

— Оставь ее для следующего плавания. — София заметила, что Неми развернулась и пошла к выходу с пристани, а Пурна и Лучшая направились следом. — Эй, дамы, куда это вы?

— А-а-а... Э-э-э...

Пурна, похоже, увидела что-то крайне интересное у Мордолиза меж ушей.

— Мой брат тяжело ранен, но он просил вас обоих не тревожить его, — заявила Лучшая, всегда готовая сказать правду, даже когда правда кажется обидной.

— Что за бред? — проворчала София. — Если бы я теряла зуб каждый раз, когда Марото посылал меня далеко и надолго, сейчас бы сосала яйца, как...

Она хотела сказать «как Хортрэпова мать», но осеклась, увидев, как чудаковатая ученица Хватальщика сверкнула на нее глазами.

— Раны очень тяжелые, — повторила девушка. — И у его постели едва хватает места даже тем, кого он рад видеть.

— Послушайте, я все улажу, — пообещала Пурна, похлопав одной ладонью по руке Софии, а другой — по руке Хортрэпа. Она помолчала, давая им возможность осознать, как редко кому-то удается подобное, и продолжила: — Скор на драку и скор на прощение — таков уж наш приятель. Дайте пять минут для приватного разговора с ним, и он сам попросит, чтобы вы пришли.

— Ну конечно, — хмыкнул Хортрэп, но отпустил Пурну и Лучшую, не поднимая крика о том, что непременно должен стоять возле постели Марото.

Интересные дела.

Менее интересным, но куда более острым был вопрос: когда это София успела превратиться в багаж, который можно отодвинуть в сторону вместе с Хортрэпом? Тревожный звоночек, пусть даже и первый... Но с этим пока ничего нельзя было поделать, разве что постараться с пользой провести свободное время.

— Ну что ж, старый ночной кошмар, как насчет того, чтобы наесться до отвала, напиться до блевоты, а потом накуриться и прийти в себя? В таком порядке, и я угощаю.

— С удовольствием бы, но, похоже, я чем-то прогневил Вздор Сопящих Живцов, — вздохнул Хортрэп и указал трубкой на флагшток у края причала.

Прислонившись к нему, стояла пожилая женщина, и, как только София прищурилась, чтобы ее рассмотреть, из-за флагштока выступила еще одна фигура в желтых одеждах, а за ней еще одна и еще... Их аж пять покинуло укрытие, узкое даже для одного. В дополнение к непорочновским нарядам они надели золотые маски и такого же цвета шляпы из конского волоса. У каждого был посох с резным изображением какого-нибудь животного — сразу вспомнился посох с совой, которым раньше владел Хортрэп.

Хватальщик похлопал Софию по спине и, прежде чем прибавить шагу, сказал:

— Постарайся не вляпаться в неприятности и помни: теперь тебя, как посланника страны монстров, уничтоживших половину этого города, ненавидят, как никогда раньше, в твоей богатой на ненависть жизни. До скорого!

— До скорого! — попыталась София скопировать его беззаботный тон, но по фырканью Мордолиза поняла, что не произвела особого впечатления.