Пепел между нами

Поезд постепенно разгоняется, выезжает за пределы станции, стрелой прорезает город и вскоре уже мерно стучит колесами посреди поля. Вдали темнее неровная кромка леса, на небе — скудные облака, в душе — странное ощущение подъема. Мне хочется смеяться. И я смеюсь, не боясь показаться безумной соседям по купе. Пока только на верхней полке лежит рюкзак, обладатель которого шляется не пойми где, остальные пустуют.

Я потихоньку разбираюсь, заправляю постель, беру дребезжащий стакан у проводницы и завариваю чай. Но только решаю погрузиться в конспект и повторить все к завтрашнему выступлению, как дверь откатывается и в проеме появляется Коля.

— Златка?! — изумляется он, — мы с тобой соседи?

— Привет.

Я рада, что это оказался именно Миронов. Это гораздо лучше, чем какой-нибудь незнакомый потный мужик или брюзжащая бабка с солеными огурцами. Но на всякий случай произношу:

— Будешь храпеть — придушу подушкой.

— Ты, что! Я сплю, как сказочная принцесса. Вокруг порхают радужные бабочки и поют соловьи, — ржет парень, ловко забираясь на верхнюю полку, — а вообще, Злат, у меня планы на эту ночь. Наша компания в соседнем вагоне, будем кутить и дебоширить. Если хочешь — присоединяйся.

— Пожалуй нет.

Мне завтра выступать с докладом, и я совершенно не хочу быть похожей на вареное говно, которое не способно и двух слов нормально связать.

— Как знаешь, — жмет плечами, вытряхивает из рюкзака барахло и самого дня вытаскивает пакет, в котором что-то весьма выразительно булькает. После этого спрыгивает вниз и направляется к выходу, — если передумаешь — звони.

— Обязательно.

Он уходит, а я устраиваюсь на своем месте, привалившись спиной к стенке, и погружаюсь в чтение.

Читаю, дремлю, смотрю в окно, переписываюсь с Краевым. Думаю о будущем. В моих мыслях наши отношения занимают больше места, чем все остальное вместе взятое. Похоже, я не просто влюбилась, а созрела к чему-то большому и серьезному.

Это волнительно. Будто стою на пороге нового этапа своей жизни.

***

Миронов еще пару раз наведывается в купе и пытается утянуть меня с собой, потому что, цитирую «сидишь тут одна бедолажка и скучаешь, а меня совесть мучает и кусок в горло не лезет».

Я отказываюсь. Не хочу показаться грубой и нудной, но мне не интересно, да и настроения нет. К вечеру вообще тоска накрывает, потому что я привыкла быть рядом с Краевым, и теперь будто без крыльев осталась. Очень хочется обнять, поцеловать, да и просто прижаться. И несмотря на то, что мы и так весь день переписывались, я снова набираю его номер.

Он отвечает быстро. Будто только и ждал моего звонка.

— В общем так, дорогая моя любительница конференций, больше я тебя никуда не отпущу.

— Ого! Кто-то становится бытовым тираном, — давлю смешок, млея от родного голоса.

— При чем тут тиран? Я как дурак один по дому слоняюсь.

— Бедный.

— Да, Злата! Да! Бедный! И несчастный. И одинокий!

Не могу удержаться, смеюсь в голос.

— Что ты смеешься? — ворчит он, — уехала, бросила, еще и веселиться.

— Если тебе станет легче, то мне тоже тут очень грустно и одиноко.

— Охотно верю.

— Погоди, — сбрасываю звонок. И перехожу на видеосвязь, — вот, так гораздо лучше.

На экране Краевская физиономия. Он подносит телефон ближе, так что вижу сначала один нос, потом глаз.

— Красавец! — констатирую очевидный факт, и Мишка тут же соглашается.

— Естественно.

Смотрю на него и не могу налюбоваться. Аж в животе бабочки начинают порхать, и горячая кровь устремляется ниже, томно пульсируя по венам.

Хочу его прикосновений. Хочу к нему.

— Миш, — почему-то перехожу на шепот, — ты когда-нибудь пробовал секс по телефону?

— Не доводилось.

— Мне тоже. Смотри, — я отворачиваю камеру от себя и демонстрирую пустое купе, — у меня тут никого нет. Фактически мы с тобой наедине.

— Это тонкий намек?

— Это жесткое требование, — произношу грозно, и закрываю дверь на задвижку, на тот случай, если вдруг кому-то захочется заглянуть в самый неподходящий момент.

Ставлю телефон на стол, в качестве подставки используя фирменный рждшный стакан, и медленно расстегиваю пуговки на рубашке.

Краев молчит, наблюдает. Его взгляд темнеет с каждой секундой.

Блузка улетает на полку, следом за ней отправляется юбка.

— Твоя очередь, — кручусь вокруг своей оси, показывая себя со всех сторон.

Ему нравится эта игра. Он медленно поднимает край футболки, демонстрируя поджарый пресс, и я готова рычать от желания прикоснуться. Проклятье! Далась мне эта конференция! Дома такой мужик скучает.

Футболку он снимает и небрежно кидает себе за спину, тянет молнию на джинсах.

О-о-о, кто-нибудь принесите мне льда, чтобы охладиться.

Расстегиваю бюстгальтер, медленно стягиваю лямочки. Прижимаю его одной рукой, сминая грудь.

— Покажи, — хрипло просит он.

С кокетливой улыбкой снимаю верх, качаю его на указательном пальце, роняю. Следом отправляется и нижняя часть. Сердце бухает так, что почти больно. Тело скручивает от истомы и жажды прикосновения.

— Теперь ты, — я могу только шептать.

Губы пересохли. Облизываю. Смотрю на идеальное мужское тело.

— Поласкай себя, — приказывает он, и я слушаюсь.