Пепел на твоих губах

Внезапно мысли о грабителе заставили её вспомнить о сломанной двери. Вика выбралась из кровати и, прихрамывая, отправилась в прихожую. Покорёженная металлическая дверь выглядела ничуть не лучше, чем в ту ночь. Андрей приложил к ней всю свою силу и навык пожарного по вскрытию дверей. Сейчас этот навык оказался как нельзя кстати. На мгновение Вика представила, что она почувствовала бы, если бы они поменялись ролями, и это ей предстояло найти Андрея на полу в крови. В груди больно кольнуло, отзываясь в животе, нутро будто завернулось спазмом. Она испытывала страх от одной только мысли об этом. Необъяснимый и непреодолимый страх.

В конце коридора послышалось жужжание лифта, путешествующего между этажами, Вика вздрогнула и посмотрела в ту сторону, выбираясь в одно мгновение из тяжёлого раздумья. Она хотела, чтобы Андрей вернулся к ней. Прямо сейчас.

Сердце забилось с удвоенной силой, и Вика спешно похромала обратно в спальню. Споткнулась об угол кровати и неуклюже приземлилась на постель. Приподнялась и подползла к стене, ударила в неё трижды и замерла в надежде.

Застыла, задерживая дыхание, чтобы не пропустить звук его шагов. Закрыла глаза, а затем и сползла на постель, уткнувшись лицом в ладони. Пора себе признаться, что каждое мгновение, проведённое без Андрея, превращается в медленную пытку. Что каждая минута равна вечности без тепла его рук и дыхания возле её губ.

— Вика?

Она отняла руки от лица и чуть приподняла голову, Андрей стоял в дверях спальни, как и обещал.

— Андрей, — она села и протянула к нему руки.

— Что случилось? — с беспокойством спросил он, через мгновение уже сжимая Вику в объятьях.

— Ты случился! — она вжалась ему в плечо, — ты случился в моей жизни, и я больше не знаю, как мне жить и притворяться, будто бы ничего не произошло.

— Не говори так, — рука легла на её волосы, — и не надо больше притворяться. — Андрей мягко разжал объятья и взял Вику за плечи, посмотрел ей в глаза, — мы достаточно притворялись оба.

— И ты? — спросила Вика, глядя снизу вверх.

— Даже слишком.

— В чём же? — она хотела услышать правду, какой бы она ни оказалась.

— В том, что я могу спокойно сидеть за стеной и не думать каждое мгновение о тебе. В том, что не слежу специально за тобой из окна или не жду случайной встречи возле дома или двери.

— О чём ты говоришь? Я не понимаю, — Вика покачала головой.

— О том, что ты не выходишь у меня из головы с первой нашей встречи и чем дальше, тем сильней ты влезаешь мне под кожу. Я сплю с мыслью о том, что сегодня могу тебя увидеть, я заливаю огонь, а в клубах дыма твоё лицо, Вика. Я грежу наяву тобой. Прости меня.

— За что? — не поняла его Виктория.

— За то, что столько времени обманывал тебя. За то, что молча ждал вместо того, чтобы самому прийти. За то, что сказал тебе утром, что мы будем держать друг друга на расстоянии. Будем всего лишь пластырем для душевных ран. Ты не пластырь для меня, Вика, ты моя система жизнеобеспечения, дефибриллятор, который выравнивает стук моего сердца.

Вика шокировано смотрела ему в глаза, пытаясь увидеть в них обман, ведь не мог он за такое короткое время разлуки так измениться. Реальны ли его внезапные признания? Что произошло с ним там дома, чтобы он вот так с ходу, войдя к ней, начал переворачивать с ног на голову свой мир.

— Что-то случилось? — она положила ладонь на его щеку, — что произошло дома?

— Нет, ничего… я просто… — потерялся Андрей в несвязных объяснениях, видимо, понимая, как странно и внезапно звучат его слова, — я не знаю. Всё так наложилось. Когда я рассказывал о себе утром, я будто во времени назад вернулся, где мне одиноко и всё плохо, а потом… Потом я пришёл домой и взглянул на всё другим взглядом. На тебя по-другому взглянул и на себя.

— Я понимаю тебя, — Вика попыталась его успокоить, — я не требую от тебя ничего, это был просто порыв. Мне не нужно от тебя никаких обещаний или признаний. Правда. — Вика говорила эти слова и сама себе не верила. Но они были правдивы и шли из самой глубины души, — не надо ради меня меняться, пожалуйста! Я не буду на тебя давить, я не имею никакого на это права…

— Постой, — он взял её руки в свои, — подожди, ты ничего не поняла. Я пришёл домой и там эти таблетки, а я забыл их принять… ещё вчера днём, когда с работы вернулся. И ничего не случилось, понимаешь?

— Нет, — честно ответила она. Вообще ничего не понимала.