Пепел Вавилона

– Он бросает Цереру. Уводит весь Свободный флот, а людей бросает на внутряков. Те колонистские корабли, что мы захватили, хочет подвесить в темноте вне плоскости эклиптики, превратить в склады вместо того, чтобы раздать добытое.

– А, – проговорила Надя, – вот он, значит, какой?

– Меняться тяжело, – сказал Жозеп. – Если долго убеждать себя, что ты воин, начинаешь этому верить. Тогда мир видится смертью. Самоуничтожением.

– Поменьше абстракций, милый, – попросила Надя.

Жозеп моргнул и горестно усмехнулся.

– Конкретнее. Ты права. Ты всегда права.

– Мне так жаль, – сказала Мичо. – Опять я все испортила. Поверила, отдалась под его команду, и… я дура. Просто я дура.

– Все мы согласились, – мрачно напомнила Оксана. – Все поверили.

– Вы поверили потому, что я вас просила, – сказала Мичо. – Это я виновата.

– Ну-ну, – вмешалась Лаура. – Мичи, помнишь волшебное слово?

Мичо против воли рассмеялась. Старая шутка. Из тех, что делают семью – семьей.

– Волшебное слово: упс, – сказала она и повторила: – Упс!

Бертольд воспользовался моментом, чтобы шумно высморкаться и утереть слезы с глаз.

– Хорошо. Так что будем делать?

– Дальше работать на этого ублюдка нельзя, – заявила Оксана.

Надя кивнула ладонью.

– И остаться здесь дожидаться землян тоже нельзя.

Все не сговариваясь посмотрели на нее. Мичо, жена. Но еще и капитан. Она прерывисто вздохнула.

– Он нас для чего брал? Перехватывать колонистские корабли и распределять еду и все необходимое между нуждающимися астерами, так? Это остается нужным делом. И у нас все еще остается военный корабль. Может, найдутся и другие, которые взглянут нашими глазами. Значит, либо нам продолжать свое дело, либо найти тихое местечко и затаиться, пока Инарос не спохватился, что мы пропали.

Ей показалось, что семья молчит очень долго, хотя она успела вдохнуть и выдохнуть очень немного раз. Бертольд почесал слепой глаз. Надя с Оксаной переглянулись, кажется, со смыслом. Лаура откашлялась.

– Трусость – еще не гарантия безопасности. Не такие времена.

– Врэ[11], – согласился Бертольд. – Я за то, чтобы делать, за что взялись, а остальное на фиг. И раньше переходили на другую сторону. Ничего, выжили.

– Правда? – усомнился Жозеп. – И теперь нам переходить на другую сторону?

– Да, – сказал Эванс.

Жозеп заглянул Мичо в глаза. Добродушный юмор и любовь текли от него, как тепло от нагревателя.

– Мы раньше дрались с угнетателем. И продолжаем драться с угнетателем. Тогда слушались сердца. И сейчас слушаем свое сердце. Ситуация меняется, но это не значит, что меняешься ты.

– Подсластил пилюлю, – признала Мичо, беря его за руку.

– Все те же абстракции, – уколола Надя, но в ее голосе тоже звучала любовь.

– Все, что ты сделала, – продолжал Жозеп. – Все твои ошибки, потери, шрамы. Все это привело тебя к тому, что, как только ты увидела Большого Босса таким, какой он есть, ты готова действовать. Ты просто не можешь не действовать. Все, что было, готовило тебя к этому.

– Чушь собачья, – подытожила Мичо, – но спасибо.

– Если мирозданию нужен нож, оно создает нож, – пожал плечами Жозеп. – Если ему нужна королева пиратов, оно создает Мичо Па.

Глава 12

Холден

Настенный экран в общем вестибюле порта был настроен на новости мира развлечений. Ошеломительная молодая красотка с румянами или красной татуировкой отвечала кому-то невидимому на экране. Бегущая строка именовала красотку Зединой Раэль. Холден такой не знал. Звук был включен, но его заглушал людской гомон. Субтитры шли на хинди. Раэль на экране покачала головой, и по ее щеке поползла густая слеза – кадр сменился изображением разрушенного города под грязно-бурым небом. Что-то о положении на Земле.

Легко забывалось, что мир развлечений – музыканты, актеры и просто знаменитости как знаменитости – пострадал от катастрофы не меньше других. Этот ломтик реальности существовал как бы наособицу. Вне насилия. Эпидемии, войны и катастрофы не совмещались с рукотворным миром веселья, – хотя на деле, конечно, касались и его. Зедина Раэль, как бы она ни добилась места на экране, была еще и человеком. И возможно, упавший с неба камень убил кого-то, кого она любила. И убьет еще кого-то.

– Капитан Холден?

К нему обращался плечистый мужчина, темноволосый, с остроконечной узкой бородкой. Кроме ручного терминала, он принес с собой усталость и добродушие. Судя по униформе, он принадлежал к портовому управлению, а бирка на груди называла его Бэйтсом.

– Извиняюсь. Вы давно ждете?

– Да нет, – отозвался Холден, взяв у него протянутый терминал. – Всего несколько минут.

– Много дел, – объяснил Бэйтс.

– Ничего, – сказал Холден, подписываясь и прижимая большой палец к сенсорной панельке. Терминал пискнул. Тонкий радостный писк. Как будто даже терминал был счастлив, что Холден разрешил выгрузку.

– Вас приняли в отсек Н-15? – спросил Бэйтс. – Сейчас же начнем разгружать. Кто у вас ремонтом занимается?

– Ремонтник у нас свой, – сказал Холден. – Нагата Наоми.