Перебежчик

Страсти угасли... Плюс один! Но надежды на этот градус испарились, стоило только увидеть землю - в широких белых мазках, под ними просвечивает грязно-желтый грунт. Было так скользко, что я сомневался, пройду ли... Боюсь не упасть, а остаться лежащим... Но все оказалось сносно, пока не добрался до поля. Справа, за грязно-желтыми белилами черным фломастером зубчатая полоса, над ней огромный пробел неба, разбавленная белым зелень с грязцой. Слева над горкой белесый город, труба, единственная вертикаль желтая с красными подтеками - смертельная для картины, если не противопоставить ей плавную, но настойчивую линию берега с сильными мазками кустов, пусть полузанесенных снегом... Моя дорожка - полоска, прописанная мелкими серовато-желтыми мазочками, покрыта скользким отлично просохшим лаком... Надо считать шаги - до десяти, потом снова, и не запоминать, сколько их было. Ноги скользили, меня шатало из стороны в сторону... Наконец, подняв голову, я увидел - дом рядом. Я был весь мокрый, устал не столько от мышечных усилий, сколько от миллионов малюсеньких решений, которые принимали ноги и все тело в каждый момент движения по ледяным буграм. Похоже на микроскопические выборы, предшествующие каждому мазку... решения неотделимые от действия, как столкновение ладоней неотделимо от хлопка... Выбор цвета, тона и положения тела в пространстве - по сути одно и то же, все это поиски равновесия, которые не подчиняются разуму. Под лестницей тихо - ни шуршания, ни ворчни, ни злобных выкриков, которые характерны для кошек, пока им снова не понадобится кот... Ни Хрюшиной отчаянной беготни. Закуток этот, из досок, старых батарей и другого хлама, прислоненного к стенке, имеет форму треугольника с узкими выходами с двух сторон. Кошка могла проскользнуть через них и побежать туда, где много разных котов, которые в поединке решат, кто счастливец, а кто проиграл. А для Хрюши это был бы провал, большие коты оттеснят его, а может, еще и отлупят за укрывательство годных кошек. И он, в перерывах между приступами страсти, метался от одной щели к другой, перегораживая своей неустойчивой подруге пути к популярности. К его счастью, кошка была домашней, и выйти из-под лестницы боялась. А Клаус, грозный соперник, на следующий день остыл к приключениям в узкой щели, довольно опасным для его комплекции. Так что Хрюше, наконец, повезло. Понемногу появляется желтый еще мокрый песок, сероватые камешки, стволы деревьев согрелись и высохли, стали светлей, ветви окружены коричневатой дымкой, земля - то марс коричневый, процарапанный травяными нитями, то глина с желтой охрой, то асфальт с фиолетовым светлым, то белила с добавкой сажи... сдержанное разнообразие до появления всепоглощающей зелени... Март. К вечеру цвет сгущается, кисть шире, небрежней, проходит в один заход и землю, и небо... Если кто-то придумал это, то был неплохим дизайнером: набросал симпатичное пространство, снабдил его почти непрерывным временем и разнообразными связями вещей. Но как художник он никуда! - рядом с гениальными сочетаниями попросту безвкусные цвета и тона. Здесь есть, что отобрать, или вспомнить, а, может, придумать... - и все объединить, чтобы подчеркнуть цельность замысла. Дома все, кроме Стива. Серый крутится возле Алисы, кажется, успокоился и не трогает наших. А Стив... он огорчил меня в первый момент, жаль расставаться с легендой. Нет, просто он настоящий кот, а не фигура на ходулях! Но слишком уж высокомерен... Сегодня ты сильный, а завтра слабее слабых. Нет в этом мире ни счастья, ни воли, ни покоя, ни справедливости, но иногда встречается сочувствие.

114. Седьмое марта...