Перебежчики. Заочно расстреляны

Предложение Кочнова подверглось серьезному обсуждению в ЦРУ. Николай Артамонов был самым молодым командиром Балтийского флота в составе эскадры, базировавшейся в Гданьске. Перспективного 32-летнего офицера ожидала блестящая карьера, поговаривали о его переводе в Главный морской штаб, где ему было бы обеспечено адмиральское звание. Но Артамонов влюбился в полячку Еву Гору и, бросив все, в том числе жену и маленького сына, бежал с Евой в 1959 году на военном катере в Швецию, где попросил политического убежища. В Швеции он обратился за помощью к ЦРУ, и помощник резидента в Стокгольме Пол Гарблер помог ему решить вопрос о получении политического убежища в США. В Америке Артамонову изготовили новые документы на имя Николая Шадрина и он стал консультантом в РУМО (Разведывательное управление министерства обороны США). В свете вышесказанного предложение Кочнова выглядело не только дерзким, но и вызывающим. В конце концов, после консультаций с ФБР было принято решение свести Кочнова с Артамоновым. «Мы включили его в игру, — вспоминал сотрудник ФБР. Джонс, назначенный куратором Кочнова от ФБР. — Мы чувствовали, что это необходимо сделать, и терять нам было нечего».

Кочнов получил псевдоним КИТТИ ХОК, и его встреча с Шадриным-Артамоновым состоялась. Правда, впоследствии Хелмс утверждал, что не одобрял ни одной детали этой операции. «С моей стороны никогда не было ни малейшего намерения разрешить Шадрину встречи с кем бы то ни было из русских, — говорил он. — Не помню, кто руководил этой операцией, но только не я. Кто-то обращался ко мне с просьбой принять такое решение. И напрасно. Я никогда не одобрил бы иной затеи».

Со своей стороны Кочнов сообщил ЦРУ ряд сведений о работе КГБ в США. Его информация помогла усыновить личность САШИ, майора армии США, завербованного КГБ в Германии и передававшего СССР секретные материалы во время Кубинского кризиса. Второе важное сообщение Кочнова касалось И.Г. Орлова, в котором ЦРУ заподозрило агента-двойника. Кочнов подтвердил, что Орлов в 1965 году посещал посольство СССР в Вашингтоне, добавив, что во время визитов в посольство Орлов рассказывал о допросах, проводимых агентами ФБР, и просил таблетки с ядом на случай непредвиденных обстоятельств.[52]

Под контролем ФБР Н. Артамонов встретился с Кочновым и сделал вид, что раскаивается в предательстве, дав согласие работать на КГБ. Он передал информацию, касающуюся его работы в РУМО, предварительно обработанную ФБР. Через несколько месяцев Кочнов объявил, что его отзывают в СССР, и передал Артамонова другому оперативному сотруднику вашингтонской резидентуры. Артамонов в течение нескольких лет продолжал встречаться с представителями КГБ и передавать им информацию, подготовленную ЦРУ и ФБР. В декабре 1975 года он в сопровождении сотрудников приехал в Вену на встречу с новым оперативником из КГБ. Вечером 20 декабря он пошел на встречу с сотрудником КГБ, назначенную недалеко от американского посольства. Больше его никто не видел.

Исчезновение Артамонова ввергло сотрудников ЦРУ и ФБР в состояние шока. Сразу же возник вопрос: кто Кочнов на самом деле? Сотрудники ФБР и ЦРУ, которые вели дело КИТТИ ХОК, так и не сошлись во мнении относительно того, был ли Кочнов внедренным или подлинным агентом. Джеймс Нолан был убежден, что Кочнов был подставой. Его убеждение было основано на том, что Кочнов. больше ни разу не появился как источник ЦРУ. В США он не вернулся, хотя, казалось бы, оперативника, достигшего быстрого и внушительного успеха, следовало и впредь использовать в Америке. Более того, Кочнова случалось видеть в Москве и в других местах, но поговорить с ним было невозможно. С другой стороны, Вася Гмиркин, в конце семидесятых годов проведший для контрразведывательного отдела ЦРУ расследование дела Артамонова, пришел к заключению, что КИТТИ ХОК был подлинным агентом ЦРУ. Новые данные по делу Кочнова сообщил бежавший в США и впоследствии вернувшийся в СССР сотрудник КГБ B.C. Юрченко. По его мнению, Артамонова похитили в Вене сотрудники КГБ, Поскольку он оказывал сопротивление, на заднем сиденье автомобиля, увозившего его из Австрии, ему дали слишком большую дозу хлороформа, и он умер. А в 1990 году ЦРУ получило информацию, что Кочнов умер в Москве естественной смертью.