Перебитая тропа. О поэте Евгении Забелине

Стихи, появлявшиеся в газете, мало походили на опыты начинающего. Скорее они завершали определенный период в творчестве молодого омича, охватывавший послереволюционные годы — время осмысления событий, потрясших страну. И потрясших Леонида Савкина, превративших его в Евгения Забелина. В литературу пришел поэт вполне сформировавшийся — со своими темами, своей манерой письма, свойственной одному ему интонацией.

Выделялись полные экспрессии эпитеты. «Просторы» у Забелина — «неизжитые», «меч» — «предсмертный», «полон» — «перехлестанный»… Поэт не ограничивается одним приемом. Анафоры, аллитерации, ассонансы набегают друг на друга, цепляются друг за друга, образуя замысловатый рисунок стиха. В «Морозной заре» слышится перестук копыт — «раз-раз-раз», искрами пронзают строки хрустящие на морозе «р», топорщатся задиристые «з» (а еще лучше — два «з» в одном слове: «невзнузданные», «раззвенелись»)…

Грудь ветрам невзнузданным открыта,

И срослась с поводьями рука,Раззвенелись блесклые копыта,Разбивая лед солончака.Разбудив сутулую поляну,

Посреди бестрепетного снаЯ сниму винтовку и привстану,Поднимусь под свист на стремена.

Забелин упивается музыкой звуков. Бубен отбивает у него языческий ритм: «бу-бу-бу». Смерть — и «над трупами убивших и убитых» проплывает скорбное «у-у-у». Движение же, словно бесконечное «и», в унисон с которым, «разблестевшись гривой впереди, / понеслись разлетистые кони, / а за ними— синие ладьи».

Обязательная составляющая стиха — словообразования, и я вижу, как выстраиваются в длиннющую очередь примеры забелинского языкотворчества. Многие смотрятся неологизмами — «блесклые копыта», например, либо нескончаемая «крутоверть». У меня даже возникало желание составить забелинский словник. Случись он, обязательно вписал бы туда эпитеты «смуглый», «упругий», «ржавый», «крутой»… «Крутой» — на первое место. И «ледокол» у Забелина «крутой», и «лошадиный скелет», и Донбасс. Задолго до сегодняшнего сленга оседлал он приглянувшееся определение, да так сноровисто, так бойко, что думалось, все возможности его исчерпал. Оказалось, не все. Но что-то же почувствовал, предвосхитил…

Обращу внимание и на «обрамление» стихотворений: две или четыре строки из начала — слово в слово либо в чуть измененном виде — повторяются в конце. Его порой упрекали за это, говорили, что подобные повторы обедняют стих, свидетельствуют об ограниченных поэтических возможностях автора. Но приемом «кольца» не гнушались ни Беранже, ни Александр Блок.

Частными замечаниями пишущая братия не ограничивалась. В рецензии Евлампия Минина с неприветливым названием «Солончаковая поэзия» можно было прочесть: «На площади возле Шкроевской церкви хотели разбить парк, но почва оказалась чересчур засоленной, непригодной для насаждений. На площади живет поэт Евгений Забелин. <…> Забелин хорошо пишет о сухом лете, о зное, о сусликах. Забелин хорошо видит степь. Язык у него богат и образен, фраза крепка. Строфа насыщена до отказа. <…> Но тематика Забелина узка. Он не знает рабочих, не видел крестьян, не бывал на большой фабрике. Все это ему неведомо и чуждо»[18]

.

Еще не вечер. Продолжение следует.

К критикам все же пришлось прислушаться: слишком небезобидно выглядели обвинения для сына протоиерея. Зачастили стихотворения о революции и Гражданской войне: «Десять Октябрей», «Похороны командира», «Расстрел», «Перед боем»… В них немало риторики, забелинская стилистика сплошь и рядом вступает в противоречие с содержанием. Впечатление — будто он вымучивал эти строки из себя. Но появлялись стихи в газете теперь с завидным постоянством.

Забелин с головой окунается в литературную жизнь города. Тогда же сближается с Павлом Васильевым. Многие удивлялись дружбе столь разных людей — бесшабашного заводилы Васильева и деликатного Забелина, но точки соприкосновения у них были: оба писали о Сибири, о Казахстане. Поэтические аналогии подкреплялись политическими — совпадением взглядов на события, происходившие в стране после семнадцатого года.

Не слишком восторженный взгляд на свершения и триумфы проступал и в изредка прорывавшихся на территорию подконтрольного газетного пространства непослушных строчках. В стихотворении «Новая жизнь» Забелин примеряет себя, свою судьбу к переменам в стране. Он вместе с молодыми лыжниками в «звездном пробеге», разве что чаще притормаживает на ходу…