Перед бурей

Окружив свои арбы, козаки под прикрытием тумана двинулись вверх, придерживаясь берегов длиннейшего озера Каяльника. Без всяких приключений, не замеченные никем, достигли они устья впадающей в озеро реки и сделали небольшой привал.

Сейчас были собраны из валежника костры, на них кашевары устроили на треножниках казаны, и вскоре в них закипел кулиш, разнося в чистом воздухе аппетитный запах под- шкваренного сала. Живописными группами разлеглись на кереях козаки, смакуя и затягиваясь своими носогрейками.

Перед подвечерком козакам поднесено было по ковшу оковытой.

— Вспомянем, друзи, — сказал Богдан, — наших товарищей! Разметала их пригода и буря по морю... Уйдут ли от лиха? Так выпьем же за их долю да за то, чтобы послал бог нам, братьям, вместе собраться!

— Дай боже! — вздохнули все искренно и осушили ковши.

Усталые, голодные, подавленные роковою неизвестностью за судьбу своих собратьев, козаки принялись за кулиш и молча хлебали его своими ложками, поддерживая их куском хлеба.

— Кошевой, сдается, на Сарыколи, — не то спросил, не то заметил про себя среди общего молчания дед.

— Да мы туда и прямовать будем, обогнем Каяльник и туда, — ответил не глядя Богдан; он был погружен в глубокие думы и бросал исподлобья украдкой нежные взоры на восхитительное личико джуры, а тот уже успел завладеть общими симпатиями. Ловкое подыгривание и вместе с тем простота обращения со всеми красавца хлопца обнаруживали в нем тонкий житейский такт; бросаемые им Богдану изредка фразы дышали и теплотой, и кокетством, но не давали повода ни к какой подозрительности, тем более, что джура держался все время подле деда.

Улучив минуту после подвечерка, Марылька подошла тихо к Богдану и шепотом обратилась к нему:

— Исполнит ли тато мою просьбу?

—

Все, что только в моей силе, — ответил горячо Богдан.

— Так вот что, мой дорогой спаситель: все может статься... на нас могут напасть... Так если это случится, то я умоляю пана: убей меня своею рукой, а не давай в полон; я не хочу больше... слышишь, не хочу больше переносить позора после встречи с моим татом... это невыносимо!

— О моя дорогая доня, дитятко милое! — произнес взволнованным голосом Богдан. — Но к чему такие мысли?

— Дело походное... Так убьешь меня, тато, если что?

— Никому не отдам тебя, верь! — промолвил торжественно Богдан и с чувством сжал нежную и тонкую руку.

К вечеру козаки подъехали к степному лесочку, гайку, за которым местность понижалась видимо к реке. Еще не доезжая до гайка, заметил Богдан движение каких-то точек вдали, а потому и решил укрыться в леску, покуда не будет сделана точная рекогносцировка. Дед взял Черномазого и отправился на опушку осмотреть долину, пока еще не зашло солнце. Вскоре он возвратился и сообщил, что в долине, у реки, кто-то стоит лагерем, по всей вероятности, татарский загон.

— Нужно в этом удостовериться, — сказал озабоченно Богдан. — Кто, панове, пойдет на разведку?

— Да я ж, — подхватил дед первый. — Биться не служаю, а разведать — разведаю: все ихние уловки знаю.

— Да вы ж, диду, недобачаете?

— Я с собою молодые очи возьму, — взглянул дед на Черномазого.

— Спасибо за ласку, — весело вскрикнул тот. — Я вас ни за что не покину.

Взяли козаки с собой по краюхе хлеба и отправились на разведки. За леском начинался покатый спуск к реке, усеянный мелким кустарником; ползти между ним было чрезвычайно удобно и при наступавших, все еще мглистых сумерках решительно безопасно; в десяти шагах наши разведчики не могли разглядеть друг друга, и только легким свистом, напоминающим ночных птиц, удерживали между собой расстояние, а при малейшем подозрительном шуме заползали в кусты.

Ползут козаки, прислушиваясь да оглядываясь. Время тоже ползет; сумерки сменила темная ночь, а нет конца этой покатости; или истомились они, или сбились, не туда поползли? Но дед опытен и в этом случае маху не даст: он не раз прикладывает ухо к земле и слышит далеко, что на ней деется.

— Лагерь близко, — шепчет он подползшему к нему Черномазому. — Я уже слышу говор и топот.

— Так тут скоро и разъезды вартовых будут, — заметил Черномазый.

— Да, скоро, вот, кажись, сюда и приближается пара коней, — прислушивался к земле дед, — именно сюда... Отползи, на случай, и спрячься в кустах.

— Да их тут почти нет, там разве? — отползал торопливо Черномазый, присматриваясь напряженно кругом.

Между тем всадники приближались: уже ясно слышался в ночной тишине топот коней, а Черномазый искал торопливо куста и не находил.