Перед завтраком

Он просовывает в дверь за чашкой свою руку — это изнеженная рука с тонкими пальцами. Она дрожит, и несколько капель проживается на пол. Она, насмешливо.

Посмотри-ка на свои дрожащие руки! Сколько можно пить, ведь ты же не можешь! У таких как ты как раз и бывает белая горячка. И это будет последняя капля! (Смотрит на пол). Смотри, что ты сделал с полом — всюду окурки, пепел. Почему нельзя бросать их в тарелку? Но что тебе до всего этого? Ты никогда обо мне не думаешь. Тебе ведь не мести — вот и наплевать! (Берёт метлу и начинает с остервенением подметать, поднимая облако пыли).

Из спальни слышится характерный звук — правят бритву.

(Подметая). Поторапливайся! Мне уже почти пора. Опоздаю — выгонят, и не смогу тебя больше содержать. (Запоздалая мысль приходит ей голову, и она язвительно добавляет)

. И тогда тебе придется работать самому — такой будет ужас! (Подметая под столом). Но я все-таки хочу знать, собираешься ты сегодня искать работу или нет. Ты же знаешь, что помощи от твоей семьи больше не дождешься — ей ты, наверное, тоже уже во где! (Секунду помедлив, молча подметает. Затем). Такая жизнь мне осточертела! Я бы давно уже вернулась домой, если б не моя гордость. А то ещё все будут болтать: «Что за неудачник, этот единственный сынок миллионера Роуленда, гарвардский выпускник, поэт, наша звезда — ха-ха!» (С горечью). Вряд ли сегодня мне кто-нибудь бы позавидовал — если бы правду-то знали! Чем был наш брак, хочу я тебя спросить? Ведь даже до того, как твои богатый папочка отправился на тот свет, задолжав при этом каждому встречному, даже и тогда ты никогда не проводил время со своей женой. Наверное думаешь, я должна была гордиться твоим благородством — что ты на мне женился, сделав мне брюхо. Да тебе же было за меня просто стыдно перед твоими прекрасными дружками, ведь мой отец всего лишь бакалейщик — вот твоя натура! Но, по крайней мере, он честен — о своём ты такое вряд ли скажешь! (Ожесточенно метет мусор к двери. На секунду облокачиваемся на метлу). Ты надеялся, что все подумают — тебя на мне женили — и будут жалеть, не так ли? А до того, не моргнув и глазом, говорил мне о любви и заставил поверить твоему вранью — что, не помнишь? Заставил думать, что не хочешь, чтобы твой отец от меня откупился, а ведь он пытался! Теперь-то я знаю, не даром же столько с тобой прожила!

(Мрачно). И хорошо ещё, что бедная крошка родилась мертвой — да что из тебя за отец? (Несколько секунд размышляет, настроение меняется, и она продолжает уже с безудержное радостью). Но я не единственная, кто должна благодарить тебя за такое счастье! Есть и другая, и она даже не может надеяться за тебя выйти. (Просовывает голову в дверь). Кто такая, эта Элен? (Отходит от двери, слегка испуганная). Не смотри на меня так! Да, ее письмо я прочитала. Ну и что? Имею право. Я ведь твоя жена. И знаю всё, что мне положено, так что не ври. И не надо на меня пялить глаза. Больше твой вид меня не проведет. И скажи мне спасибо, а то и завтрака бы не было. (Ставит метлу обратно в угол. Жалобно)

. Никакой благодарности, делаешь для него делаешь… (Подходит к плите и наливает кофе в кофейник). Кофе готов, но ждать я тебя не буду! (Снова садится. После паузы — с раздражением прикладывает руки ко лбу). Всё утро так голова болит. И тебе не стыдно, что я должна работать весь день в душной комнате в моём-то состоянии? И я бы не работала, если б ты хоть немножко был человеком. По правде, это я должна валяться в постели, а не ты. Ты же знаешь, как я болела весь прошлый год. Но как только я что-то принимаю чтобы взбодрится, ты сразу начинаешь… Даже тоник забрал, а ведь я сама его покупала ещё в апреле. (С невесёлой усмешкой). Я знаю, ты был бы рад если б я умерла и тебе не мешала, и тогда бы ты мог спокойно бегать за всеми этими глупыми девками. Они думают, что ты такая гениальная, ни кем не понятая личность. Эта твоя Элен и другие…

Из соседней комнаты доносится громкий крик боли.