Передай привет небесам

Хотя и это теперь не самое важное. Главным было то, что произошло несколько минут назад. Он поговорил с девушкой, о которой старался не вспоминать, но не мог забыть. Что-то тянуло его память назад, в тот промозглый и влажный декабрьский день, когда он познакомился с ней. По-глупому познакомился, унизил ее, приняв за вокзальную проститутку от жуткого желания близости с женщиной…

Он вышел из раздевалки, остановился у ринга и кивнул Рафаэлю:

– Работаем!

Глава пятая

Он стоял под душем, когда его окликнул Кирилл.

– Кто-то тебе названивает. Три раза уже телефон звонил.

Метелин выскочил из-под струй, наспех вытерся полотенцем, накинул на себя махровый халат с вышитой надписью на спине «Russian Leshiy», бросился в раздевалку… Успел вовремя: аппарат надрывался и подпрыгивал на столе.

– Слушаю тебя, – отозвался Алексей, не сомневаясь, что ему звонит Оля.

– Алексей Николаевич, это Лиля вас беспокоит, – прозвучал в трубке голос его бывшей секретарши. – Во-первых, я хочу извиниться за последний наш разговор.

– А что такого было? – удивился Метелин. – Нормально поговорили вроде.

– Хочу извиниться за свой тон. Дело в том, что я просто не знала, что мне делать тогда. Начальник нашего департамента как раз перед этим звонил мне, чтобы посоветоваться насчет вас…

– В каком смысле?

– В смысле законности… то есть правомерности изъятия у вас акций двенадцать лет назад. У вас ведь сначала изъяли принадлежащие вам акции, а только потом ваша жена с вами развелась. Вы же сами юрист… понимаете, наверное.

– Это с самого начала было понятно. Тем более, что принадлежащие мне акции были отобраны по заявлению моей бывшей и теперь уже покойной тещи, которая потребовала их в качестве возмещения морального ущерба, причиненного ей убийством Виктора Петровича. А сама она выступала на том суде в качестве свидетеля обвинения, как и моя бывшая и тоже уже покойная жена. Только их обвинения основывались на утверждении, что, кроме меня, этого сделать никто не мог. Да еще моих отпечатках на орудии убийства. На доследование дело так и не было отправлено. Только почему Карандин вспомнил об этом только сейчас?

– Мне кажется, что он никогда не забывал. Поэтому пытался найти законные способы сохранить нынешний статус-кво. Но законных способов нет, если только он не договорится с вами о размерах компенсации. Это и он сам понимает, и начальник юридического департамента, и я тоже.

– Он намекал мне об этом как-то и даже сказал, чтобы я сам решил и подсчитал. Сказал, что миллион или два миллиона евро он сможет отдать, только это растянется по времени. Потому что все средства в обороте.

– Миллион или два? – удивилась Лиля. – Рыночная стоимость вашего пакета не менее двадцати миллионов. Правда, за последние годы проведено несколько эмиссий акций, вам, разумеется, не предлагали участвовать в пополнении вашего пакета, потому что вас не было в списке акционеров… Но если суд установит, что акции были изъяты незаконно…

– И что вы посоветуете?

– Посоветую все решать самому, без моих советов, потому что, как только Артем Сергеевич узнает, что я обсуждала это с вами, из фирмы я вылечу.

– Хорошо, – согласился Алексей, – все решу сам. Как ребенок поживает?

– Растет. Сейчас собираюсь его кормить.

– И я на ужин спешу, – сообщил Метелин и закончил разговор.

В столовой его поджидал Ерохин. Он сидел за их с Гусевым столом и что-то обсуждал с тренером. Когда подошел Алексей, Ерохин обернулся к нему.

– Ну все – обратного пути нет. Сегодня прилетел Оласьело. Специальным чартером, потому что у него команда большая – все в личный самолет Дона Кинга не влезли бы. Там наверняка одних кубинских музыкантов и танцовщиц десятка два.

– Ну да, – вспомнил Гусев, – он же всегда выходит на ринг под одну и ту же песню – «Гуантанамера». У нас тут Рафаэль ее постоянно слушает, настраивается на поединки.

– Что их так заводит? – спросил Ерохин и почему-то посмотрел на Алексея.

– «Гуантанамера» переводится как «Девушка из Гуантанамо», – усмехнулся Метелин, – а текст самый элементарный: «Я – простой мужик из края, где растут пальмы. Я выращиваю для любимой белую розу, а не репейник или крапиву…» Эти стихи написал сто с лишним лет назад кубинский поэт Хосе Марти. А перевела их для меня уборщица с нашей базы Жанна, которая усердно изучает, как она считает, кубинский язык и учится танцевать сальсу.

– Так и тебе надо выходить с какой-то песней, – напомнил Гусев. – Мы это упустили как-то. А то один раз ты вышел под «Владимирский централ». Публика, разумеется, ревела от восторга, но руководство Федерации бокса не оценило.

– Сейчас многие музыканты предлагают выступить со своей песней во время твоего выхода. Если хочешь, можно посмотреть все предложения.