Передозировка

Героин, морфин, оксикодон, даже метадон — все опиоиды снимают боль. А еще от них кайфуют, так и вырабатывается привыкание. Некоторое количество опиоидов позволяет уснуть. Но если перебрать, перестанешь дышать и умрешь. Налоксон — единственный антидот, способный обратить действие опиоидов вспять. Если, конечно, дело в них.

— Вена?

— Уже работаю, — ответила, не поднимая головы, медсестра Джуди, склонившаяся над правым локтем пациента.

Она по венам спец. Если Джуди не найдет, то никто не сможет.

— Дрель…

Бренда, сестра приемного покоя, тут же подала инструмент для внутрикостного доступа.

Парень лежал на каталке, грудь у него поднималась и опускалась на пару дюймов с каждым толчком. Сьюзи переместилась в конец группы коллег, ожидая, когда снова придет ее черед делать массаж сердца. Она доставила пациента в отделение, но не собиралась его бросать. Давление по-прежнему было на нуле. Из-за отсутствия сердечного ритма кривая ЭКГ повторяла ритм толчков. Медбрат Том, отвечающий за искусственную вентиляцию легких, взял на себя работу над восстановлением дыхания. Левой рукой он прижимал маску к синюшному лицу, а правой ритмично сжимал мешок Амбу, подавая воздух, который с отвратительным протяжным чавканьем вырывался наружу. Все-таки маска прилегает плохо.

— Как успехи? — спросила Эмма.

— Так себе.

— Адреналин, раствор бикарбоната натрия и еще два куба налоксона, — обернулась Эмма к Сэлу, фармацевту отделения неотложной помощи. — Будем готовить к интубации.

— Какой миорелаксант возьмешь?

— Пожалуй, сукцинилхолин, без седативных. Парень и так в отключке.

— Сейчас подготовлю, — кивнул Сэл. — Сколько?

Эмма посмотрела на парня и прикинула: худой и не слишком высокий, весит килограммов семьдесят, наверное.

— Сто двадцать.

— Адреналин введен.

Эмма перешла к изголовью, чтобы осмотреть дыхательные пути. Шея подвижная, не опухшая. Шрамов нет. Красивый волевой подбородок — три пальца до кадыка. Места должно быть достаточно, чтобы полностью вытянуть язык и открыть дыхательные пути. Она смазала гелем металлическую насадку-клинок в форме вопросительного знака, вставила ее в эргономичную пластмассовую рукоять и проверила работу отсоса. Показатели насыщения крови кислородом не считывались вообще. Но сейчас это не имело значения. Ручная вентиляция не сработала. Нужно открыть доступ воздуха. Только и всего.

— Вторая доза в два куба налоксона введена.

— Подготовьте третью. И еще один адреналин через пять минут.

— Получается, шесть кубов налоксона? — уточнил Сэл. Стандартной дозой считались два кубика, а тут в три раза больше.

— Ему уже не повредит, — бросила Эмма. Налоксон не особенно влияет на организм, разве что приводит к абстиненции у наркоманов.

— Лучше ломка, чем смерть, — кивнул Сэл.

— Я готова, — сказала Эмма.

Левой рукой она взялась за рукоять видеоларингоскопа, осторожно направляя клинок. Том убрал маску, закрывавшую рот. Эмма правой рукой разжала зубы парня, потом вставила поверх языка клинок, пока его кончик не показался на экране. Трахею было не разглядеть из-за плотной массы белой пены. Опиаты… Ну конечно же! Наверняка отек легких. Потому парня и не удалось раскачать. Она продвинула клинок еще на полдюйма, потом прижала им язык пациента, пока в середине верхней части экрана, как и положено, не показался язычок — крошечный розовый сталактит, защищающий трахею. «Прямо как в учебнике», — подумала Эмма, вглядываясь в экран.

— Отсос…

Том сунул ей в правую руку пластмассовый цилиндр, прикрепленный к дренажной трубке. Эмма ввела прибор в открытый рот, собирая выделения и отодвигая язык в сторону, чтобы открыть голосовые связки. Вынув цилиндр, она положила его на каталку под плечо парня, чтобы освободить правую руку.

— Трубку…

Эндотрахеальная трубка тут же оказалась у нее. Эмма просунула ее мимо языка вдоль клинка. Она продолжала смотреть прямо в рот, пока кончик трубки не скрылся из виду, а потом снова повернулась к экрану.

— Остановить СЛР. Проверить пульс.