Переиграй судьбу

— Еще как буду! — Констанс так рассердилась, что даже эти три слова дались ей с огромным трудом. — По воле судьбы у меня хорошо идет бизнес. Да, я занимаюсь лепкой! Но это моя работа. Понимаете вы это или нет? Я пишу картины, и это мой заработок! Я продаю свои изделия и живу за счет этого. Это часть моей карьеры, если хотите! Часть жизни, а не просто хобби. И мне наплевать, что судачат обо мне в деревне! А любая творческая работа прежде всего требует тишины и покоя. Вот почему я выбрала этот забытый богом уголок в качестве временного жилья.

— А кому вы продаете свои творения? В деревне ваши нетленки вряд ли кому-то понадобятся.

Что-то в тоне собеседника показалось Констанс подозрительным: то ли нотки недоверия, то ли плохо скрываемая насмешка.

— Нет, в деревне я ими не торгую, — более спокойно ответила она. — Мама и брат держат в Лондоне собственный магазинчик и небольшую галерею. Там-то и выставляются мои работы. Но они продаются лишь потому, что я вкладываю в них всю душу. Мои родственники прежде всего деловые люди, а брат кроме всего прочего еще и мой агент.

— Хватит, хватит. Ваша мысль мне ясна, — смиренно сказал незнакомец. — Но позвольте один маленький вопрос: зачем тащиться к черту на кулички и снимать дом в Суррее, если намного удобнее жить где-нибудь в Лондоне? Ведь именно там находят сбыт ваши картины или я опять ошибаюсь?

— Я привыкла к замкнутой жизни, — ляпнула Констанс первое, что пришло в голову, а сама вдруг вспомнила просторную, залитую солнцем лондонскую квартиру, которая принадлежала ей и Роберту. — Послушайте, мне надоело это бесполезное словопрение, — спохватилась Констанс. — Простите, но мне действительно надо идти.

— Что ж, отлично! — радостно прокричали на том конце провода. Собеседник Констанс был подозрительно сговорчив. — Но вот вам мой совет, дорогая мисс Уайтселл. Раз уж вы объявили бойкот лично мне, постарайтесь не игнорировать остальных. А то они сильно обижаются…

Он говорил так, словно Констанс была сама жестокость.

— Да что вы несете? Разве я кого-нибудь обидела? — вскипела она. — Ну, кого например?!

— Меня… — тихо ответил собеседник и повесил трубку.

— Ах-ах! Подумаешь, какая важная птица! — огрызнулась Констанс, обращаясь к телефону.

Ей захотелось швырнуть аппарат в стену, чтобы гудящая трубка разлетелась по комнате сотней крошечных осколков. Вместо этого она выдернула шнур из розетки и направилась в столовую, чтобы налить себе джина с тоником.

Наполнив до краев бокал, Констанс пригубила шипящую жидкость. Как он посмел критиковать меня? Словно отказ от бесконечных праздников и танцев делает меня какой-то ненормальной! Неужели проживание в этом живописном уголке Англии подразумевает обязательное посещение всех этих мероприятий?

Констанс залпом выпила содержимое бокала и наполнила его снова. Затем прошла вглубь гостиной и, усевшись на софу и протянув озябшие ноги к ярко пылавшему камину, погрузилась в воспоминания.

Почти всегда она думала об одном и том же: о Роберте. О том, каким кошмаром может обернуться любовь мужчины к женщине. О том, что Роберт, безусловно, был тираном, однако не раздумывая отдал свою жизнь, чтобы спасти ее, Констанс. После аварии она не могла думать ни о чем другом, просыпаясь в холодном поту по ночам, преследуемая угрызениями совести. Констанс даже казалось, что вина за смерть мужа лежит на ней, ведь в последние месяцы их брака она молилась, чтобы Роберт ушел. Но лишь из моей жизни! — успокаивала она себя, глотая слезы. Живым, а не мертвым!

Не надо об этом думать! — приказала себе Констанс, спрыгивая с софы. Банга поднял на нее полный упрека взгляд: хозяйка опять опоздала с ужином, а ведь он так проголодался после прогулки! Констанс принялась торопливо готовить псу еду, отгоняя неприятные мысли о прошлом. Банга и работа — вот все, что у нее осталось, и она готова приложить максимум усилий, чтобы так было и впредь. Отныне ни один мужчина, даже с чарующим голосом и прекрасными голубыми глазами, не завладеет ее сердцем. Никогда.

Однако на следующее утро Констанс пришло приглашение на праздник в поместье Стэйнов, и она решила принять его. Несмотря ни на что, она была вынуждена признать, что ее решение явилось результатом вчерашнего телефонного разговора с таинственным незнакомцем. Дом Констанс и сотни акров заливных лугов в округе принадлежали неким Стэйнам — или какому-то одному Стэйну, она точно не знала, — но этот самый Стэйн, который унаследовал огромное поместье отца, жил в основном где-то за границей.

От словоохотливой миссис Кларк, хозяйки сельской лавки, Констанс узнала, что владелец поместья ежегодно приглашает на рождественский праздник всех своих арендаторов. Эта традиция уходила корнями в средние века, но нынешний хозяин, некий Чарлз Стэйн, решил заодно отпраздновать свое возвращение на родину.

— Хочешь пойти? — осведомилась хозяйка лавки, узнав от Констанс, что та получила приглашение. — Мы со стариком всегда туда ходим. Можем взять тебя с собой, если тебе неудобно идти одной.

— Это было бы неплохо! — обрадовалась Констанс.