Переигровка — 6 Долины и взгорья

Почему нет? Конечно, я бы мог отказаться, сославшись на занятость, но если не я, то кто? И потому я оделся скромно, но со вкусом (консервативный английский костюм), сообщил Вере Борисовне, что приду поздно, или даже останусь ночевать в городе, и пожелал ей приятного вечера.

Пока «ЗИМ» прогревался, я включил радиоприемник. Всё идет своим чередом: Греция пытается подсчитать ущерб, нанесенный ураганом, а наша страна готовится встретить новыми успехами шестидесятилетие Великой Октябрьской Социалистической Революции. Рапортуя о выполнении обязательств. Я свои обязательства тоже выполняю: вышел в финал. Потому во время демонстрации придётся стоять на трибуне.

По дороге в город не раз и не два попадалась на асфальте свекла. Сахарная. Корнеплоды килограмма по полтора, по два. Возят ее открытым способом, в грузовиках, денно и нощно, вот и падает понемножку. Ничего, не обеднеем. Ушлые селяне, говорят, кладут вечером на дорогу доску горбыля, и к утру собирают мешок-другой корма для свиней, кур, гусей. Или на самогон, из свеклы получается отличный самогон, «Чернозёмочка». Говорят отличный, сам я не пробовал. Чем сахарная свекла хуже сахарного тростника? Лучше! Потому что вот она, прямо на дороге.

Приехал во-время. Припарковал автомобиль, захватил зонтик, дождя сейчас нет, но ведь будет, и прошёл внутрь.

Наш институт отпочковался от университета в тридцатые годы, но родственные связи остались. Я-то в университете бывал ещё школьником, ради языковой практики мы ходили общаться с иностранными студентами. Места знакомые.

Прошёл в комитет комсомола. Все уже в сборе, ждут только назначенный час.

Я буду в жюри диспута. Слушать. А потом меня попросят сказать несколько слов. Таков сценарий.

Актовый зал университета вместительный. Вдвое больше нашего, институтского. И полон.

На сцене вырезанные из картона силуэты Рыцаря Печального образа, «Мерседеса» и бутылки «Кока-Колы».

Меня и ещё несколько человек усадили на сцене, сбоку. А на первом плане были выступающие.

Смысл выступлений сводился к тому, что в мире много того, что интереснее вещей, всяких там джинсов, магнитофонов, косметики, жевательной резинки и кока-колы. И тратить время на «Битлз», когда есть девятая симфония Бетховена, глупо. Как-то так.

В защиту вещей никто и не выступал. Все только атаковали. Впрочем, с разных сторон. Например, безумие — отдать за штаны полугодовую стипендию, разве нет? Или пить «Кока-Колу» при наличии кваса, двенадцать копеек за большую кружку.

Потом попросили высказаться меня.

Я, без ложной скромности, личность легендарная. Окруженная домыслами: в Ливии дворец, гарем и отряд королевских янычаров под моим командованием, в Швеции я с королем на дружеской ноге, а в американских банках храню вывезенные из Советского Союза золотые слитки. Откуда идут подобные слухи? Коллективное бессознательное. Именно в дворцах, гаремах и золотых слитках представляют себе счастье обычные люди. Да я и сам обычный, знаю, что говорю.

Я подошёл к микрофону. Поздоровался. Мне слегка посвистели и поаплодировали.

— Вообразите себе некоторым образом Антарктиду, — начал я. — Ледяные берега, айсберги, и толпы солидных императорских пингвинов, обсуждающих, как им бороться с белыми медведями.

— В Антарктиде нет белых медведей, гроссмейстер! — поправили меня из зала. — Они на разных полюсах, пингвины и медведи!

— Благодарю за поправку. Так вот, вещизм, идеология непрерывного потребления есть порождение общества с рыночной, нерегулируемой экономикой, где постоянно происходят кризисы перепроизводства. Понаделают, понимаешь, в избытке джинсов, так ведь нужно их продать, чтобы получить прибыль, а не убыток. А как продать, если у человека уже есть штаны? Сказать, что его штаны уже не модные. Они какие, светло-синие? А этой осенью в моде тёмно-синие, вот и популярный певец поменял штаны, смотрите! И народ ломится в магазин за тёмно-синими джинсами. А весной придумают что-то другое, чтобы люди свои трудовые доллары отдали за новые, новые и опять новые штаны, магнитофоны, автомобили… Но мы и избыток вещей — на разных полюсах. Не грозит нам избыток вещей. У нас экономика плановая. И потому боятся вещей в ближайшее десятилетие нам нет нужды. Как нет нужды пингвинам бояться белых медведей.

Вот вы спрашиваете, зачем Дон Кихоту «Мерседес». Позвольте и мне спросить: у нас что, затоваривание «Мерседесами»? В каждом магазине по восемь штук пылятся? Или американские джинсы на каждом прилавке? О чём вообще речь? Это вроде спора средневековых схоластов, сколько ангелов умещается на острие иглы — бессмысленное времяпрепровождение.