Переигровка — 6 Долины и взгорья

Кстати о печке: мне к палатке и печку дали, с трубой. И стальной лист под печь. С намёком: финал с Корчным мне играть — если пройду Ларсена — в декабре. Так что печкой этой подталкивают к победам, мол, и зимой можно будет использовать палатку. Только побеждай.

Зима нескоро. А встреча с Ларсеном скоро. Аккурат через месяц, пятого августа.

Потому готовлюсь, да.

Медицинское обследование показало: за сборы мое функциональное состояние дало слабину. Потерял шесть килограммов массы, а у меня и без того избытка не наблюдалось. Был семьдесят один килограмм, а теперь шестьдесят пять. Рост — сто восемьдесят один сантиметр, утром.

И если прежде я двенадцать раз подтягивался играючи, то теперь эти двенадцать я выбрал на морально-волевых.

— Если за месяц сборов ты потерял шесть килограммов, то сколько бы ты весил после двух лет срочной службы? — задала вопрос Ольга.

Шутейно. Потому что ничего необычного в потере килограммов нет.

Первый месяц — шоковый. Другой режим, другие нагрузки, другая еда. А потом организм приспосабливается. Привыкает. И к сухой картошке, и к бегу в сапогах, ко всему. И через два года из армии возвращается не хлюпик и рохля, а… Ну, кто возвращается, тот и возвращается.

Но у меня двух лет нет. И двух месяцев нет. Месяц только.

Зато есть научная поддержка.

Эти потерянные килограммы вернутся в лучшем виде. То есть качестве. И вот я ем продукты моря: камбалу, треску, нототению, креветок, крабов, кальмаров, морскую капусту и прочие богатые белками, витаминами и микроэлементами продукты. Там, в морях и океанах воды по-прежнему богаты йодом, бромом, селеном, цинком и прочими элементами, которые почва растеряла за века и тысячелетия земледелия. А богатая йодом, бромом и селеном пища — залог эффективной работы эндокринной системы. И нервной системы тоже.

Рыба немного надоедает, но и Вера Борисовна, и девочки стараются. Придумывают всякие кулинарные изыски. Но в меру. Тут ведь и слишком уж быстро набирать массу тоже нельзя, цель — вернуть за июль два килограмма, не больше. И потому я не только валяюсь с шахматным бюллетенем в руках, просматривая партии чемпионата Германии, но и понемножку бегаю, прыгаю, плаваю и катаюсь на велосипеде. Лиса и Пантера за моей формой следят. Поблажек не делают. Сами они за полгода стали только сильнее, и те килограммы, что я потерял, они подобрали. В нашем спортзальчике швыряют меня и так, и сяк. Обучают рукопашным приёмам. Не спортивным ни разу. Тебе, говорят, Чижик, не выступать а в жизни всякое ведь бывает. Вот и учат. Доводят до автоматизма. Машина смерти третьего сорта. Но осторожно. Заставляют надевать мотоциклетный шлем — не современный, а старый, довоенный, кожаный. Он легче. В шлеме ли, без шлема, а приложиться о мат радости мало. Даже не головой, а другими местами.

Сейчас девочки в городе, в редакции «Поиска». Журнал набрал максимальную высоту, на большее нет ни бумаги, ни типографских ресурсов. Двести тысяч — с финским тиражом. Для провинциального журнала очень и очень много. Но все равно мало. Я думаю, пятьсот тысяч — и то было бы мало. Даже миллион было бы мало. Страна большая, народ читающий, а мы публикуем то, что по душе многим: фантастику, детективы, военные приключения, шпионские романы. И что интересно: чем больше публикуем, тем больше пишут. Раньше условный писатель над романом трудился три года. Или пять. А куда торопиться, очередь длинная, бумаги мало, типографии перегружены, раньше, чем запланировали, всё равно не опубликуют. А теперь — десять листов в год вынь, да положь! И вынимают, и ложут. То есть присылают нам. Талант — это не только качество, это ещё и количество. Но и качество тоже, халтуру не берём. Портфель заполнен по январь включительно. И всегда оставляем резерв — на случай находки самородка. Вот и сейчас объявился новый талант, молодой сибиряк. Сибиряки — они люди с размахом. Не рассказ, а сразу повесть прислал. И написал, что есть ещё три. Насчет ещё трёх не знаю, а присланная мне понравилось. Девочкам тоже. Сатирический фантастический детектив. Смешной. Пойдет в августовский номер, если успеет пройти литовку.

Успеет. Лиса играет с литовцами, как с колобками. Диву даешься, как совершенный пустяк, ну там губная помада, дезодорант, тюбик шампуня и прочие сувениры из Франции ценой в два-три франка ускоряют прохождение наших материалов до скорости почти космической. Была бы у Пушкина французская косметика, он бы на своих литовцев не жаловался. Литовцы — не нация, а профессия. Работники управления по делам литературы. Иными словами — цензоры. Впрочем, во времена Пушкина цензорами были мужчины. Хотя Дондуков-Корсаков от губной помады, пожалуй, и не отказался бы. С другой стороны, князь и сам мог её купить, в Санкт-Петербурге. А первое лицо Чернозёмского областного управления по делам литературы и издательств, то бишь, обллита, Александра Хазина, купить вот так запросто французскую косметику не может. Дефицитный импорт! «Березки» в Чернозёмске нет, а хоть и была бы — откуда у Хазиной чеки?