Перейти грань

– Ясно, – бросил Стрикланд.

Поеживаясь, Памела мрачно глядела на бухту. Глаза у нее покраснели, она выглядела усталой и простуженной.

– Господи, хоть бы он победил, – проговорила она.

– Тебе этого так хочется?

– Да. А тебе разве нет?

– Я не пытался формулировать это так четко. – Стрикланд пожал плечами.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила она. – Это же гонка, разве не так?

Стрикланд подумал, что в конце концов ему придется ввести ее и в этот фильм, вопреки всему тому замешательству, которое испытывает публика при встрече с подобным персонажем.

– Конечно, конечно же, это гонка! – Он засмеялся и положил руку ей на плечи.

29

Когда Энн была маленькой, офис ее отца располагался в старинном здании на углу Бродвея и Ректор-стрит. Приходила она туда как на праздник, может быть, потому, что чаще всего это случалось как раз на Рождество. Потому и в воспоминаниях ее этот дом остался как сияющий дворец на фоне мрачных декабрьских вечеров. Помнились и праздничные толпы на улицах, посещение церкви Тринити и прогулка до «Шрафта» через парк городской ратуши под кружившимися над головой первыми снежинками.

У «Шрафта» она пила бродвейскую содовую, а отец весело поглощал изрядные порции виски, этот эликсир взрослого счастья, и подшучивал над официантками из Ирландии.

В начале семидесятых Кэмбл и Олсон перенесли свой офис в «небеса», разместив его в нескольких помещениях на девяносто первом этаже Всемирного торгового центра. В старом офисе повсюду стояли модели кораблей, кругом было полно фирменных регалий и бронзовых табличек с именами. Новые помещения вполне можно было принять за принадлежащие какому-нибудь космическому магазину. На окна, закрытые наглухо, наплывали облака. Невероятно далеко внизу с трудом угадывался знакомый ландшафт – Норд-Ривер и застройка вдоль палисадов Джерси.

Но в приемной ее, как обычно, встретила все та же Антуанетта Ламаттина, тридцать пять лет служившая у отца секретаршей и олицетворявшая для Энн те старые добрые времена, когда ей на Рождество дарили подарки.

– Энни, милочка! – вскрикнула Антуанетта. – Сколько же времени мы не видели тебя!

Энн заглянула в черные, проницательные и добрые глаза секретарши и почувствовала комок в горле.

– Ох, Антуанетта, – вздохнула она, когда они обнялись. Она стала называть секретаршу по имени только после того, как закончила колледж. – Ты выглядишь чудесно.

В свои без малого шестьдесят Антуанетта, бездетная вдова полицейского, была стройной и элегантной, словно всю жизнь пребывала в целомудренном трауре и только и делала, что причащалась в церкви, лишь изредка посещая танцзал Роузланд. Взволнованная встречей, она проводила Энн в кабинет отца.

– Капитан! Посмотрите, кто к нам пришел.

Отец встал из-за стола, чтобы встретить ее, и Энн была поражена его живостью и здоровым видом. Ростом он был футов шести, ненамного выше нее. От его прежней красоты осталось немного – стройная фигура да гладкая кожа, почти без морщин.

– Здравствуй, папа.

– Дай я посмотрю на тебя, – сказал Джек Кэмбл своей единственной дочери. Улыбчивый Джен, как называли его в гавани. С горечью.

Она хотела обнять его, но он отстранил ее, чтобы разглядеть. Краснея, но не теряя уверенности, она стояла под его взглядом.

– Ты выглядишь сногсшибательно, – одобрил он. – Хочешь выпить?

– Мне это просто необходимо.

Джек велел Антуанетте прислать одну из нелегальных ирландских иммигранток, которых брала на работу его фирма. Девушка принесла им неразбавленного виски, такого же нелегального, как сама. Его перевозили в бочках через Атлантику и разливали в Галифаксе, где неоднократно разбавляли водой. Это было все, что осталось от тех времен, когда семья крупно промышляла контрабандой спиртного.

– Я видел, – сказал Джек Кэмбл и повел стаканом в сторону телескопа, установленного на треноге у окна.

– Мы чувствовали, что твой глаз смотрит на нас. Кстати, спасибо за бинокль. – Она глотнула виски. – Почему ты не снизошел до яхты?

– Просто не нашел времени. По воскресеньям всегда так много дел. К тому же я не люблю, когда в порту много народу.

– Очень веские причины. Все до одной, – заметила Энн. – Но твое отсутствие не прошло незамеченным.

– Ты имеешь в виду Гарри Торна?

– Гарри. Оуэна. Себя. Когда я вернулась домой, Мэгги спросила, был ли дед. Я сказала, что был.

– Ты не должна врать ей. Она перестанет доверять тебе.

Она вздохнула и отвела взгляд.

– Итак, – самодовольно произнес через некоторое время Улыбчивый Джек, – он в объятиях океана.

На подобные выпады она научилась не реагировать.

– Мы отмечаем его продвижение на специальной карте, – продолжал Джек. – Антуанетта держит ее у себя. Ты видела?

Энн тем временем разглядывала свой стакан.

– Ну и ну. – Отец не унимался. – Это ошарашит весь мир, к чертовой матери. С удовольствием посмотрю на эту потеху.

– Ты знаешь, – не слишком уверенно выговорила Энн, – все может закончиться для нас не так уж плохо. Мы можем выпутаться из всего этого, добившись успеха.

– Ты так думаешь?

– Гарри был само обаяние.

– Правда?