Перейти грань

Замесил тесто, покрошил туда несколько яблок, купленных у Гранни Смита.

— Просыпайтесь, просыпайтесь! — кричал он. Когда никто так и не появился, он взбежал по лестнице к комнате дочери и постучал в дверь. В школе у Мэгги был длинный уик-энд, но ему не удавалось пока провести с ней даже несколько часов.

— Мэг! Вставай, руки поднимай! Труба зовет, мой юный друг!

Не услышав ответа, он приготовился вновь атаковать дверь. Но истошный визг дочери заставил его руку замереть в воздухе.

— К чертовой матери! — кричала она. — Убирайся отсюда! Оставь меня в покое!

— Послушай… — начал было Браун. Он был удивлен и обижен. Слова давались ему с трудом. — Слушай, Мэгги.

— Оставь меня! — девчонка была почти в истерике. — Оставь! Меня! В покое! Оставь меня в дерьмовом покое!

Ей было хорошо известно, что Браун не выносил, когда она употребляет такие слова.

— Открой дверь, Маргарет, — потребовал он и попытался сделать это сам, но дверь была заперта изнутри. Он дергал ручку, возмущаясь абсурдностью своего положения и вполне сознавая ее.

— Не разговаривай со мной на таком языке! — Гнев малолетней дочери ожесточил его. Он сжал губы в отчаянии.

Мэгги перешла на жалобное завывание:

— Пожалуйста! Уходи, пожалуйста.

— Нет, я не уйду. И разговаривать с дверью я тоже не буду.

Дверь большой спальни отворилась, и в холл вышла Энн в накинутом на плечи шерстяном халате.

— Оуэн, оставь ее. — Она подошла и взяла его за руку, все еще храня в себе нежность их прошлой ночи. — У Мэгги своего рода социальный кризис. Мне кажется, у нее неприятности из-за мальчиков. — Удерживая руки Оуэна в своих, она увела его от комнаты Мэгги.

— Мне жаль, — сказал Браун. — Но это не оправдание. Ты слышала, как она говорила?

— Пожалуйста, оставь ее, Оуэн. Я уверена, что она извинится. У бедняжки сейчас такое состояние.

— Бог с ней, — пробормотал он. — Я просто не знал, что она научилась таким словам.

— О, они все ими владеют. Она прибегает к ним, чтобы вырасти в твоих глазах.

Браун покорно шел за женой.

— Послушай, прими-ка душ, — предложила Энн. — Я приготовлю оладьи, а ты остынь под душем. Нельзя, чтобы у тебя было испорчено утро.

Браун врачевал под душем свои пострадавшие представления о пристойности и старался унять беспокойство по поводу своей единственной дочери, чье пребывание в джунглях молодой Америки наполняло его ужасом. «Сейчас трудно воспитывать детей, — думал он, — почти так же трудно, как это было в конце шестидесятых и все семидесятые годы». Браун возлагал на дочь большие надежды, и Мэгги росла исключительно послушным и воспитанным ребенком, гораздо больше настроенным на родителей, чем на своих сверстников. Все это, похоже, начало меняться, и женская гимназия в Новой Англии, куда они определили ее за огромную плату, ничего не могла поделать с этим. Это была гимназия, где училась ее мать, но Браун отпускал туда дочь с большой неохотой. Теперь ему начинало казаться, что там подобрались девочки непристойного поведения, от которых просто хотели избавиться родители. Наркотики там были более распространены, чем в бесплатных школах. Он старался не думать об этом. Для него была невыносимой мысль о страданиях дочери, находящейся на таком этапе своей жизни, когда у человека еще недостаточно ума, чтобы оградить себя от них.

Браун и Энн ели оладьи одни. Мэгги так и не вышла из своей комнаты.

— Мне следовало бы покатать ее на яхте, — предположил Браун.

— Но ведь лодка у тебя на Статене.

— Что ж, мы могли бы поехать туда.

— Вряд ли тебе хочется заниматься этим сегодня.

Браун не был настроен на морскую прогулку под парусом. Но ему не давало покоя чувство вины перед дочерью за то, что ее отдали в интернат и оставили там без родительской заботы.

— Сейчас у меня действительно нет настроения. Мне надо было взять ее в осенний поход.

— Ты думаешь? — не согласилась Энн. — Мне кажется, что у нее другое на уме.

Делать Брауну в этот день было нечего. Энн отправилась работать к себе в кабинет, который он оборудовал для нее. Она заканчивала статью в морской журнал. Мэгги тайком выбралась из комнаты и скрылась из дома. Сразу после полудня Браун надел плащ и собрался отправиться в офис. Проходя мимо, постучал к Энн.

— Тебе следовало бы сходить этим утром в церковь, — сказал он жене, — и молить Бога не понижать курс акций.

Они вместе посмеялись.

4