Переход Суворова через Гималаи. Чудо-богатыри «попаданца»

Париж

Неожиданно внизу раздался непонятный шум, будто в дом ворвалась толпа молчаливых санкюлотов, словно вернулись времена Робеспьера и якобинского Конвента. Но выстрелов не прозвучало, и генерал Моро прогнал охватившую его на миг тревогу – в преданности своей охраны Второй консул Республики не сомневался, а потому громко позвал адъютанта, чтобы тот разъяснил непонятный шум:

– Мишель, что там происходит?!

Дверь в комнату немедленно отворили, но на пороге стоял не лейтенант Бланшар, а министр полиции Фуше с землистым лицом, но горящими глазами охотничьей собаки.

Следом за ним в кабинет ввалился добрый десяток здоровенных альгвазилов, которые под своими темными плащами всегда прятали оружие. С готовностью сторожевых натасканных псов полицейские плотным кольцом окружили двух ночных собеседников, не сводя с них настороженных взоров.

– Что вы себе позволяете, гражданин Фуше?! По какому праву вы врываетесь среди ночи в мой дом?

– По приказу генерала Гоша, коим обязаны подчиняться даже вы, генерал. И не могу ответить вам тем же! – Фуше довольно осклабился, блеск в его глазах стал просто нестерпимым. – Вы перестали быть гражданином, Жан Виктор Моро! И решили получить от короля титул герцога! Для чего руками здесь присутствующего Кадудаля решили убить Первого консула! Вы предатель, Жан Виктор Моро! Вы арестованы! Да, да, оба! Первый – за измену Республике, второй – за попытку убийства Первого консула!

– Вы что говорите, мсье Фуше?! Я изменник?! Вы сошли с ума, полицейская ищейка!

Моро, наконец, вышел из ступора, в который его ввел поток вздорных обвинений, и рука генерала сама легла на рукоять шпаги. Однако полицейские восприняли это движение как угрозу и бросились на генералов, скрутив обоих.

Глаза Фуше торжествующе смеялись, когда министр полиции повернулся к вождю шуанов – тот, привыкший за годы борьбы к перипетиям судьбы, сохранял ледяное спокойствие.

– Могу вас разочаровать, месье Кадудаль. Первый консул республики жив. Карета ехала слишком быстро, и вместе с генералом в ней был я. И видел все собственными глазами. Вы убили простых парижан, месье королевский генерал, четыре десятка ни в чем не повинных стариков, женщин, мужчин и детей.

– А в чем были виновны те же женщины и дети, которых вы растерзали в Вандее?! Ведь их приказал убивать Гош!

– То послужило на благо Республики, а вы просто убийца, Кадудаль, и скоро «чихнете в корзину»!

– Гильотиной меня не испугаете. Но пожелаю и вам того же!

– Мне вряд ли, а вот вашему подельнику, которому вы пришли отчитаться о своих злодеяниях, может грозить эта участь. Мы не спускали с вашего дома глаз, генерал Моро, когда получили сообщение из Лондона, что вы вошли в сношения с изменником Пишегрю! – Фуше прямо светился от радости. – И после покушения на Первого консула я бросился прямо сюда, как меня и предупреждали в записке. И кого я здесь застал?! Главаря шуанов Жоржа Кадудаля в разговоре с генералом Моро! И вы будете утверждать, что все произошло случайно?!

– Я здесь ни при чем, генерал… – прохрипел Кадудаль, даже не пытаясь оказать сопротивления дюжим полицейским. Вождь шуанов слишком долгое время провел в заговорах и мятежах. А потому, в отличие от боевого генерала Моро, совершенно растерявшегося под неумолимыми обвинениями, всем своим естеством ощутил неправильность происходящего, и громко произнес:

– Это чудовищная мистификация. Я не только сам залез в западню, но и заволок туда вас, генерал…