Переход Суворова через Гималаи. Чудо-богатыри «попаданца»

Петербург

– Сеньор Паоли ждет вашего ответа, генерал!

Душа генерала возликовала – наконец-то его родина со времен битвы при Понтенуэва, произошедшей за три месяца до его рождения, обрела независимость, пусть с помощью англичан, изгнав с острова французов.

И теперь в Аяччо народ снова привел к власти Паскуале Паоли, у которого отец Наполеона, Карло ди Буонапарте, был долгие годы секретарем и даже являлся одним из составителей Конституции Корсики.

После той несчастной для островитян битвы с французами отец Наполеона проявил ценное, хотя и не очень уважаемое качество для политика – гибкость.

А потому сам Наполеон смог окончить французское военное училище, хотя на языке метрополии говорил скверно, а писал еще хуже. Ведь корсиканский язык – диалект итальянского – никогда и не звучал в школах Галлии.

Время учебы запомнилось тем, что он постоянно шокировал учителей своим восхищением Паоли и не скрывал неприязнь к Франции и французам как поработителям Корсики. В силу этого убеждения юный Наполеон слишком много дрался, не имел друзей и был очень одинок.

«Меня зовут на Корсику! Я стану командующим нашей армии, буду жить вместе с семьей, ведь у меня четыре брата и три сестры, и буду всегда с ними!» – душа Бонапарта кричала в ликовании – он был очень привязан к родне. Но тут разум подал свой голос, и словно ушат холодной воды вылился на раскаленные угли.

«Что ты забыл на этом нищем острове?! Ведь получая половину твоего жалованья из России, твоя семья стала несметно богатой. Командующий армией?! Соберут пять тысяч ополченцев в лучшем случае! Остров охраняет британский флот, и не будь его, французы бы давно показали твоим соотечественникам, где куры зимуют. Куры? Или по-русски звучит иначе?»

Наполеон задумался, перебирая русскую фонетику по памяти, и пришел к выводу, что не в домашней птице дело…

Его взгляд упал на отражение в оконном стекле – ладный мундир с золотым генеральским шитьем, на груди заветный белый крест (о гримаса судьбы) – полученный за сражение с французами под Яффой из рук самого императора.

«Его Величество – мой крестный отец, и сейчас я не Наполеоне ди Буанапарте, а Павел Александрович Бонапартов! Генерал-майор российской армии, георгиевский кавалер! Какая, к ишачьей матери, Корсика?! Идти на поклон к британцам, после того как перетопил их корабли в Дарданеллах?! Да пошли они к едрене фене!»

– Так что передать сеньору Паоли, мой генерал? – посланник с далекой Корсики смотрел на него пристальными жгуче-черными глазами и в ответ получил ослепительную улыбку:

– Передайте сеньору мои почтительные поздравления! Видите ли, но я присягнул России, и у меня, как у офицера и дворянина, только одно слово. Но, поверьте, я всем сердцем люблю Корсику и, будучи рядом с императором Петром Федоровичем, смогу принести моей далекой Родине много пользы!

– О да! – воскликнул собеседник. – Я слышал, что император стал вашим крестным отцом! Сейчас к вопросам веры царит весьма легкомысленное отношение…

– Только не в России, сеньор Розарте, недаром православные являются ортодоксами, то есть хранителями изначальной Веры, ее ревнителями.

– Я не силен в богословии, мой генерал. Но ваше предложение я передам сеньору Паоли, как только прибуду на Корсику. Вы сделаете для Родины благое дело, генерал, если поможете ей достичь соглашения с могущественной империей!