Переходный возраст

Пикантность ситуации придавало то, что маленькая девочка и подросток были заключены в тела взрослых мужчины и женщины. Нас не сковывала моя неопытность или его подростковая небрежность, мы прекрасно знали, что делать друг с другом и утром нам не было бы ни плохо, ни стыдно.

Я нетерпеливо поерзала на стуле. Пока Андрей искал штопор, бутылка стала покрываться томной испариной. Капля медленно скатилась по женственному изгиба горлышка вниз. Я представляла, как по изгибу моего горлышка также скользнут мужские губы. Андрей выключил верхний свет, оставив подсветку.

– Не против?

– Свечей не хватает, – я пыталась скрыть неловкость за сарказмом.

Андрей вытащил из шкафа свечу в красивом стеклянном подсвечнике.

Мне было наплевать на свечи. И на свет. Я с вожделением смотрела на бутылку и ждала, пока он ее откроет. Интересно, испытывают ли алкоголики такое же облегчение, которое испытала я, когда пробка наконец с характерным звуком выскочила из горлышка и Андрей плеснул вино в мой бокал.

– Романтика, – протянула я после двух расслабляющих глотков, оглядываясь по сторонам

– Мне бы такую свободу в 16 лет, я бы водил сюда девчонок по расписанию.

– Что тебе мешало?

– Тогда ведь был другой дом, меньше и проще.И не думаю, что бабушка с дедушкой были бы в восторге, если бы по утрам из моей комнаты выходили девицы.

– А девицы оставались бы прям до утра?

– Почему нет?

– А силенок-то хватало бы?

– В 16 лет? Шутишь?

– Верно, что за вопрос.

Разговор, да и вся атмосфера плавно вернулись в дружеское русло. Мы опять славно болтали о прошлых деньках, о причудах наших родителей, о том, как менялся наш поселок, о соседях, которых оба знали с детства. В какой-то момент Андрей принялся вспоминать всех ребят, с которыми он дружил. Мы с подружками шарахались в сторону, когда видели, что навстречу идет их компания. Они не были хулиганами, но для нас маленьких они были гораздо хуже. Они были симпатичными юношами, в глазах которых мы были детьми, и это заставляло наши детские щечки заливаться краской при встрече.

– Ты даже не представляешь, как мы тогда вас стеснялись. Вам было лет по 18, а нам по 8, – с возмущением сказала я.

– А сейчас ты бы не стала стесняться? – спросил Андрей.

Я бросила взгляд на бутылку, остатки которой он минутой ранее опустошил в мой бокал, и поняла, что этот вопрос задаёт уже не он, а белое сухое. Я могла бы быстро вернуть беседу все в то же дружеское русло, дав Андрею наотмашь прозаичный ответ, что в 30 десять лет разницы уже не кажутся пропастью. Вместо этого я посмотрела ему прямо в глаза, и вино во мне с расстановкой сказало:

– Нет. Сейчас бы не стала.

Атмосфера изменилась моментально и уже неисправимо. Мы смотрели друг другу в глаза и остатки стены, разделявшей маленькую девочку и юношу, рухнули к нашим ногам. Все еще захваченные ощущением порочности и запрета, мы теперь видели друг в друге мужчину и женщину. Мы знали, что нам уже можно, но привычное чувство, что нельзя, все еще было сильно – и от этого кружилась голова.