Перехваченные письма

15 октября 1939

Сереженька, зарисовывайте испанок, берегите себя для нас, приезжайте скорей, а остальное предоставьте судьбе. Нельзя все самому делать, пусть и судьба поработает.

Опять связывать пакеты, узлы, куда-то бегать, что-то терять — нет. Милый, чем больше говорю с людьми, тем больше вижу, что бежать неразумно, мы по себе знаем, что значит беженская жизнь. Мне страшно жить беженкой, мне хочется жить в своем углу, тогда горе наполовину чувствуется или как-то по-иному чувствуешь, все связано с любимым человеком… Пока нам тут лучше. Я не хотела бы жить по чужой указке, а это придется делать. Ведь мы будем несчастны…

Я пробовала делать то, что делают все, и пострадала, как и следовало ожидать, теперь я спокойна и жду развязки той или иной на месте. Успокойтесь вы тоже и поверьте, что если нам суждено еще жить, то это случится без особых предприниманий с нашей стороны. За меня не бойтесь, мне тут лучше, чем в сырой деревне, и Мише тоже.

Я ищу печь и сделаю, как соседка с 4 этажа: поставлю в entr'ee[229]

¹⁷ и выведу трубу в кухню. Только где печь достать? Но я всем говорю о печи, так что к вашему приезду достану.

Рисуйте, мой милый, а правда, портрет самое интересное, сволочь человек, интересно скомпонован!

17 октября 1939

…Написала хозяину, что ему не заплачу за квартиру по тем обстоятельствам, что муж мобилизован, а я не получаю его жалованья… Allocation пока еще не дают. Но, к сожалению, я не единственная, есть женщины в таком же положении, что и я, о француженках говорю. Но не волнуйтесь, это тоже придет.

…А насчет верности вашей, думаю, что она пока не нарушена, а дальше не могу предвидеть, меня это почему-то мало занимает, хочу, чтобы вы вернулись, а об этом не думаю. Надо мной уже смеялись, вдруг муж увлекся хорошенькими испанками. Я на это отвечаю: ну что ж, еще одно из бедствий войны! А насчет моей верности, наша жизнь тяжелей вашей, времени нет, у нас маленькие сторожа, а к тому же у меня еще Джеки, так что ваша честь поручена не очень «умным», но верным сторожам.

Сегодня видела много женщин, повиснувших на руке солдата-мужа, и я говорю Пелагее Петровне, которая в другой комнате: хочется уже и мне погулять с солдатом по улице. Она мне отвечает: некоторые с жиру бесятся, а вы с чего, совсем непонятно. Пришлось ей объяснять, что она не так поняла, что я, мол, хочу с вами гулять. Ай да старушенция!