Перекрестки

Аргумент оказался убийственным. Эданна Сусанна поджала губы, но спорить не стала и прошествовала в дом, гневно фыркнув на Адриенну.

Девушка даже не сомневалась: мачеха сегодня же нажалуется отцу, и дан Марк опять будет вздыхать, качать головой и отчитывать дочь. Вот заняться ему больше нечем!

Рози уже суетилась, покрикивала на служанок…

Не прошло и часа, как отец Анжело был уложен на кровать в гостевых покоях, которые ранее занимали Джачинта с сыном, к нему приставили служанку, которой вменили в обязанность следить за больным, поить его разведенным вином с медом и, если что, – тут же звать кого поумнее.

Адриенна подумала и послала за лекарем.

Даже если этот несчастный умрет здесь, по крайней мере, она скажет, что все возможное для него было сделано.

* * *

Дан Энрико примчался на следующий же день.

Привез лекаря, лично, освидетельствовал больного…

Как ни странно, отцу Анжело стало намного легче.

Дан Рокко мог бы поделиться своими предположениями, но кто его спрашивал? Да никто! А умный человек не лезет с глупыми замечаниями…

Дана Адриенна была тому виной.

Что уж видел несчастный, чему стал свидетелем… неясно. Но когда его принесли в СибЛевран… Эданна Сусанна была против. А Адриенна вмешалась и взяла бедолагу под свою защиту.

Под крыло, если хотите.

Верите вы в это, не верите… работает оно безотносительно веры. Дан Рокко тоже не верил, что больше нескольких месяцев проживет, а гляди-ка! Второй год пошел, и неплохо так… скоро третий пойдет! Да кто бы ему сказал те же три года назад – на смех бы поднял! Чудом ведь держался.

Вот и отец Анжело…

Может, он и не знал про воздействие даны. Но оно было. И монаху становилось лучше. Почти прекратился бред. Он то впадал в забытье, то выходил из него, но говорил достаточно здраво.

Орал от ужаса во сне, но стоило Адриенне пару раз зайти в комнату (долг хозяйки, никуда не денешься), как монаху стало легче. Нет, приступы не прекратились, но это уже были крики от кошмара, а не полубезумный вой раненого животного.

Дан Энрико попробовал подступиться с расспросами, но лекарь успел раньше, дал монаху опийной настойки и предупредил, что бедолага проспит еще какое-то время. До завтра – точно.

Ран на нем нет, а разум – материя тонкая… Если что – повторите прием настойки. Вот и все.

Адриенна только плечами пожала. В чем-то лекарь действительно был прав. А лезть в сундучок и перечитывать рецепты знахарки ей откровенно не хотелось…

Монахи – народ сложный.

Сейчас ты его спасаешь, а потом он ласково так осведомляется, не дьявольским ли наущением это сделано было? А то некоторых знаний людям не полагается… на костер!

Нет уж, благодарим покорно!

Дан Энрико махнул рукой и попросил разрешения задержаться в замке на пару дней. Выбора не было, так что СибЛевранам пришлось согласиться.

Больше всех был рад дан Эмилио, который тут же принялся увиваться вокруг Адриенны. Девушка честно потерпела его часа полтора, а потом сбежала в комнату к раненому. Это было единственное место, из которого ее было невозможно вытащить.

Поди запрети человеку проявлять христианское милосердие!

Дан Эмилио попробовал напроситься помогать, получил удивленный взгляд, мол, чем ты помочь-то можешь, стушевался и отправился в общую залу.

Адриенна ухмыльнулась, достала письмо Мии и забралась в кресло.

Сейчас она его еще раз перечитает. Вот…

* * *

Отец Анжело открыл глаза.

С открытыми глазами лежать было сложно, почему-то они так и норовили закрыться. Но тогда он снова будет видеть ТУ картину. Когда оборотень наклоняется над несчастным братом Пио, а потом снова поднимает морду – и внутренности бедолаги свисают у него из пасти… и кровь…

Кровь на траве, на одежде, на морде чудовища…

И бледно-зеленые глаза.

Такие разумные…

Такие невероятно безумные… пьяные своей злостью, ненавистью, силой…

Если бы он знал, близко бы к тому лесу не подошел! Никогда!

– Вы пришли в себя, святой отец?

Прохладная рука легла на лоб. Отец Анжело скосил глаза – и увидел удивительно красивую девушку рядом с собой. Или – не красивую?

У нее не было ничего из того, чем гордятся придворные красотки. Ни пухлых алых губ, ни бровей-ниточек, ни выщипанного для пущей высоты лба, ни румянца на бледных щеках…

Ее красота была похожа на красоту булатного клинка. Тот же холодный звездный блеск в черной ночи… Синие глаза, черные волосы, взлетающие к вискам черные брови, бледные, плотно сжатые губы… и все же она почти сияла.

Почти ослепляла своей… не красотой, но соразмерностью, какой-то внутренней силой, чем-то таким, для чего не было у несчастного монаха ни названия, ни определения.

Харизма?

Нет, не совсем то слово. Совершенство стального клинка в момент удара. Так будет вернее всего – и самая потрясающая радуга мира дробится на его лезвии, и любоваться этим можно часами…

– Кто вы?

– Адриенна СибЛевран. Вы сейчас находитесь в моем доме, – просто сказала девушка. – Не волнуйтесь, здесь вы в безопасности.

Отец Анжело и не волновался. Из его груди вырвался тяжелый стон… мужчине было попросту больно. Он… в безопасности.

Самый юный, самый бесполезный…