Перекрестки сумерек

— Пришло время определиться, Коутон, — жестко произнесла она. — Прямо сейчас. Я не допущу, чтобы наше путешествие пошло прахом из-за того, что ты отдаешь распоряжения, идущие вразрез с моими приказаниями.

— Здесь нечего определяться, — ответил он. — Я не нанимался служить тебе, насколько я помню. — Ее лицо умудрилось каким-то образом стать еще жестче; видимо, это означало, что Эгинин считает иначе. Эта женщина была цепкой, как каймановая черепаха, но должен же быть какой-то способ разжать ее челюсти! Видит Свет, он совсем не хотел оставаться наедине с костями, катающимися в его черепе, но это все же лучше, чем слушать их грохот, одновременно споря с Эгинин. — Я хочу повидать Туон, пока мы не тронулись в путь. — Слова сами сорвались с языка, прежде чем он успел как следует подумать. И Мэт догадался, что они уже какое-то время были у него в голове, смутные и постепенно обретающие форму.

Кровь отлила от щек Эгинин при имени Туон, и Мэт услышал тихий вскрик Теры и хлопок задергиваемого полога палатки. Будучи собственностью Сюрот, бывший панарх переняла многие из обычаев Шончан, а также многие из их табу. Эгинин, однако, была сделана из более твердого материала.

— Зачем? — требовательно спросила она и продолжала, не переводя дыхания, взволнованная и разъяренная одновременно: — Ты не должен так называть ее. Ты должен относиться к ней с почтением.

По крайней мере следует быть твердым в отношении некоторых вещей.

Мэт усмехнулся, но Эгинин, казалось, не понимала, что здесь смешного. С почтением? Какое уж там почтение, если человеку заткнули кляпом рот и завернули его в настенную драпировку. Называй ее Туон, или Верховной Леди, или как-нибудь еще, это уже вряд ли можно изменить. Разумеется, Эгинин скорее предпочла бы говорить об освобождении дамани, чем о Туон. Если бы она могла сделать вид, что похищения вообще не было, она бы так и поступила, — да она и пыталась, по чести говоря. О Свет, да ведь она пыталась игнорировать его в тот самый момент, когда оно происходило! В ее глазах любое другое преступление, какое она могла бы совершить, было сущим пустяком по сравнению с этим.

— Я хочу поговорить с ней, — сказал Мэт.

А почему бы и нет? Он должен это сделать рано или поздно. Люди уже бегали рысцой взад-вперед по узкой улочке — полуодетые мужчины в незаправленных рубашках и женщины с волосами, еще завернутыми в ночные платки; некоторые вели в поводу лошадей, другие просто бегали кругами без всякого толка. Жилистый паренек чуть постарше Олвера пробежал мимо, делая колесо каждый раз, когда мог выискать в толпе хоть немножко свободного места, отрабатывая номер или, возможно, просто развлекаясь. Раздражительный соня так до сих пор и не появился из своего темно-зеленого фургона. «Грандиозное Странствующее Представление Валана Люка» не отправится в путь еще по крайней мере несколько часов. Времени было полно.

— Ты можешь пойти со мной, — предложил Мэт самым невинным тоном. Он должен был подумать об этом раньше.

Это предложение повергло Эгинин в настоящий столбняк. Было трудно поверить, что ее лицо может стать еще бледнее, но теперь в нем, похоже, вообще не осталось краски.

— Ты должен выказать ей все возможное почтение, — хрипло проговорила она, сжимая узел платка обеими руками, словно желая вдавить черный парик в голову. — Пошли, Байл. Я должна убедиться, что мои вещи уложены как надо.

Домон замешкался, она же повернулась и поспешила сквозь толпу, не оглядываясь. Мэт настороженно наблюдал за Байлом. У него в памяти осталось лишь несколько смутных воспоминаний о побеге на корабле Домона, но и только. Том дружил с Домоном, и это очко в пользу иллианца, однако он был предан Эгинин настолько, что ради нее пошел бы на убийство и готов был поддерживать ее во всем, вплоть до неприязни к Джуилину, поэтому Мэт доверял ему не больше, чем ей. То есть не очень-то доверял. У Эгинин и Домона были свои цели, и их не волновало, сохранит ли Мэт Коутон свою шкуру целой или нет. Он сомневался, что Домон в свою очередь питает доверие к нему, но в настоящий момент у них обоих не было особого выбора.

— Да не покинет меня удача, — пробормотал Домон, скребя щетину над левым ухом, — что бы ты там ни задумал, ты маленько дал маху. Сдается мне, что она покрепче, чем тебе кажется.

— Эгинин? — недоверчиво переспросил Мэт. И тут же быстро огляделся по сторонам, опасаясь, не слышал ли кто-нибудь его оговорки. Немногие бросали взгляд на них с Домоном, проходя мимо, и уж никто не смотрел дважды. Люка не единственный, кто был рад-радешенек уйти из этого места, где приток посетителей-горожан оскудел, а ночные молнии, от которых заполыхала вся гавань, были еще свежи в памяти. Они все убежали бы еще той ночью, не оставив пристанища для Мэта, если бы Люка не отговорил их. Обещанное золото придало доводам Люка чрезвычайную убедительность. — Я знаю, что она крепче старого сапога, Домон, но старыми сапогами меня не проймешь. Здесь, разрази меня Свет, не какой-то проклятый корабль, и я не собираюсь позволять ей командовать и портить все дело.