Перекресток двух полос

– Неоднозначно. Это сделало бы тебя более успешным, но менее счастливым. А если она погибнет от твоей руки, тогда тебе надо будет искать какое-то неординарное отвлечение, чтобы не думать о том, как ты сдался. А именно так в твоем сознании вся ситуация и будет выглядеть: ты хотел ее искренних чувств, но до них не дотянул, и тогда прикончил ее, подписываясь в своей слабости. Сдаваться ты не умеешь, потому понесет тебя потом в разные стороны – и не факт, что эти стороны ты сам и будешь выбирать. Я бы посоветовал средний вариант: сначала добиться ее взаимности, а уже потом думать, стоит ли ее убить сразу или подождать, пока она тебе надоест. Но тогда и ее смерть уже ничего не будет значить.

– Вот! – яростно зарычал Базука, вскакивая на ноги. – Слышишь его, гнида ты паршивая?! Он совсем не о Вере заботится, но четко понимает, что будет лучше для меня! А ты куда решил пролезть своими тухлыми ручонками? Реально думал, что я тебе такие подставы с рук спущу?!

Он подлетел к Рудольфу, но тот даже не отшатнулся.

– Я ведь пытаюсь помочь! Меня ты не слушал, а от него каждое слово хватал. Это не подстава, Захар, это настоящая дружеская поддержка для того, кто запутался! Остынь маленько и подумай получше – ты сам разрешил твоим границам до сих пор существовать.

– Остыну! – рявкнул тот ему в лицо. – Сначала только башку тебе оторву!

Некромант неспешно растянул губы в нежнейшей улыбке, и даже шепот его стал почти ласковым и интимным:

– Так оторви. Возьми и оторви. Нет? Конечно, нет, – он кивком указал на Андрея, намекая на свою с ним связь. – А что ты мне вообще можешь сделать? В подвале запереть? Так ведь мне даже пальцами щелкать не нужно, чтобы он навсегда нас покинул.

Сучара был прав, и прекрасно это знал. Захар сжал кулаки до хруста, язык прикусил с такой силой, что ощутил во рту соленый вкус. Они с мерзким типом связаны – и в этой связке будут вынуждены терпеть друг от друга любые закидоны. Вернее, не совсем так: Рудольф Базуке нужен даже больше, чем Базука Рудольфу, и потому уязвимой стороне придется постоянно засовывать свое мнение в задницу. Но Бойков вскинул голову, посмотрел на некроманта спокойнее и серьезнее – прямо сейчас в любом случае надо заново дать понять, кто здесь главный:

– Ты зря, лысый петух, распетушился. Я не отрицаю, что у тебя есть козырь. Но чашечки весов-то уже почти вровень встали. Выкинешь еще что-нибудь подобное – и посмотришь, настолько ли сильно мне нужен Андрей.

Рудольф примирительно вскинул руки:

– Хорошо, хорошо! Обещаю больше так не поступать. Мне тоже с тобой выгоднее дружить, чем воевать. В свое оправдание повторю: я действительно считал, что тебе помогаю. Да, возможно, ошибся в способах, но не в намерении. Такое союзникам простительно? Больше никаких манипуляций, буду просто говорить что думаю. Я не могу тебе врать, потому мир?

Захар болезненно поморщился и пожал протянутую ладонь. Обещанию можно верить – по крайней мере, некромант сейчас действительно в него верит сам. Вот только он даже в способах не просчитался, и это немного пугало. Если бы сама Вера не повела себя столь дико и непредсказуемо, то сейчас точно сидела бы в запертой комнате и рыдала от ненависти к нему. Она обезвредила метод, но сам метод был подобран правильно.

– Подожди, еще кое-что, – он окликнул Рудольфа, когда тот собрался уходить. – Ты знаешь о каком-то способе вернуть Андрея? Понимаю, что терять такой козырь ты добровольно не станешь, но все расскажешь в любом случае.

– Вернуть? – лысые брови поползли вверх. – Он умер, Захар! Отдал концы, откинул ласты, отбросил коньки…

Базука нервно перебил:

– Как красноречиво. Я и с первой попытки понял. То есть ты не знаешь такого способа? Ведь он не разлагается – ходит, говорит как живой. Пули я из него самолично вытащил. Может, какой-то поворот все-таки есть?

– Сильно сомневаюсь, – некромант самодовольно оскалился. – Но мозги он затребовать все-таки может. И тогда чашечки весов снова колыхнутся. Постараюсь до того момента стать для тебя полезным сам по себе.

Когда он удалился, Базука устало пошел обратно, бормоча под нос:

– Ну вот, а ты говорил, что я сдаваться не умею. Еще как умею – сам видел, аж замутило. И в чем-то этот скот прав, у меня есть слабые места. Не только Вера, ты в еще большей степени. Не было б тебя, я б его прямо сегодня в мясо расколошматил, и сейчас не чувствовал бы этой мерзкой тошноты.

Короленко, как обычно, счел необходимым высказать мнение:

– Значит, для тебя лучше, чтобы меня больше не было.

– Завали хлебало, Андрюш, сам разберусь. И чего он ко мне паразитом прицепился? Зачем пытается быть полезным, из кожи вон лезет? Есть варианты?

– Мне это тоже кажется странным, как будто какой-то детали не хватает. Но будь подводные камни, то он уже выложил бы. Поэтому думаю, он просто устал от одиночества. А ты создаешь ему веселье и богатство, хотя и терпеть его не можешь. Наверное, он считает, что если и впрямь станет твоим другом, то получит еще больше. Но для этого ему выгодно изолировать тебя от всех других связей. Напомню, что он может слышать любой наш разговор.