Перекресток: путешествие среди армян

– Конечно нет… они же слепые.

***

Я вернулся в отель «Парон» к четверти одиннадцатого и нашел Григора Мазлумяна в его кабинете за чтением полученных за день телексов. Поскольку гостиничное бюро по обслуживанию туристов зачахло, телексный аппарат оказался в полном распоряжении армян Алеппо. Стала доступной Советская Армения, и левантийская диаспора снова начала учиться сочетать два своих основных жизненных стимула – бизнес и родину.

Комната была с высоким потолком, в одном из углов стоял телексный аппарат, а на облупившихся стенах была развешана современная армянская иконография. Снежная вершина Арарата парила над головой Григора, на противоположной стене монумент в память жертв геноцида раскинул свои тяжелые пилоны над Вечным Огнем; над серым обшарпанным шкафом для хранения документов висела карта, на которой были обозначены границы старой Армении, перекрывавшие восточную часть Турции.

Григор нырнул в шкаф и порылся там. Он вынырнул оттуда с бутылкой армянского коньяка.

– Вы случайно не знаете немецкого? – спросил он, разливая коньяк в два пластмассовых стаканчика.

– Нет.

– Жаль. Шеф полиции дал моему сыну вот это письмо, которое ему прислали. Просил его разобраться, что в нем написано. Я немножко знаю немецкий, но письмо разобрать не могу. То ли про любовь, то ли…

Он тряс головой и бормотал что-то невнятное, пока искал место, куда положить письмо. В нем было стариковское обаяние, только вот речь и все его движения были уж слишком медленными и вялыми. Он был слеп на один глаз, вторым тоже видел неважно.

Свет раздражал его глаза, и надо лбом он носил козырек, вырезанный из старой коробки из-под стирального порошка: «ОМО – великолепная стирка, ОМО стирает до блеска».

Через несколько минут он закрыл учетную книгу, снял козырек, взял в руки стаканчик с коньяком и приступил к рассказу.

История отеля «Парон», как и большинство армянских историй, берет свое начало в Анатолии в последнее десятилетие девятнадцатого века. Это было тогда, когда бабушка Григора покинула Харпут, чтобы совершить паломничество в Иерусалим. В Алеппо она остановилась в караван-сарае, где основными постояльцами были торговцы из пустыни и их животные. Отеля в городе не было. Поэтому она купила небольшой дом возле восточного базара. Она была истинной армянкой и потому назвала его «Отель „Арарат“.

Ее сын перестроил дом с помощью архитектора-армянина из Парижа. С тех пор он почти не претерпел изменений. Все тот же паркетный пол, темного цвета панели и того же цвета двойная лестница; указатели на лестничных площадках все те же, от фирмы «Лондон—Багдад. Симплон экспресс» (семь дней: безопасно – быстро – экономно); единственное, чего в отеле не сохранилось от прошлого, это несколько азиатских ландышей, когда-то тянувших свои томные плети через весь вестибюль.

Во время Первой мировой войны отель был занят турками. «Какое шампанское вы подадите на вашу Пасху?» – спросил Абдулахад Нури-бей, печально известный своей жестокостью член Комитета по депортациям. «Пасха, – ответил Арменак Мазлумян, – начнется в день вашего ухода».

Когда они получили известие, что их выселяют, семье удалось избежать долины Бекаа с помощью матриарха семьи, бабушки Григора, заявившей, что восемьдесят детей, которых она привезла с собой, все, как один, приходятся ей родней. Отель перешел в их собственность после войны, когда Сирия оказалась под французским мандатом. 20-е и 30-е годы были упоительными, отель процветал. Алеппо входил, как исключительная экзотика, в число городов Большого Тура, а отель «Парон» был единственным местом, где могли останавливаться туристы. У Григора был свой биплан, и он мог позволить себе поднимать избранных над пустыней, чтобы показать им развалины столпа Святого Симеона. В отеле «Парон» останавливались Эми Джонсон, Диана Купер. В одной из комнат отеля Агата Кристи писала свой знаменитый детектив «Убийство в „Восточном экспрессе“; здесь останавливалась Королевская конная гвардия, и гвардейцы были объектом насмешек из-за того, что ходили по лестницам на цыпочках. В читальном зале можно было видеть обрамленную рамкой копию неоплаченного счета Т.Э. Лоуренса. Хотя теперь в Сирию приезжали немногие, но по-прежнему часть из них останавливалась у „Парона“.

Старый разжиревший Лабрадор протиснулся в дверь.

– А, Паша, – нежно заворчал Парон.

– Паша? Как турецкий правитель? – спросил я озадаченно. Но он засмеялся:

– Нет, никакой не паша! Порция… Шекспир… «Венецианский купец».

На следующий день Парон пригласил меня на ланч. «Так, что-нибудь простенькое» состояло из пяти блюд и растянулось почти до ночи. Наш стол на семерых был единственный сервированный стол в большой, отделанной панелями столовой отеля; официант, курд по национальности, был очень предупредителен, наливая каждому за столом из зеленого ковша, и суетился вокруг нас в безумно приподнятом настроении. Он только что узнал из радиопрограммы Монте-Карло, что курды сбили три боевых вертолета Саддама.