Перекресток утопий

А вдруг какому-нибудь трудоголику захочется поработать и дальше? Ведь сорок пять лет — расцвет физических и творческих сил человека. Недоумение настолько лезет в глаза, что молодой человек, проспавший целый век и очнувшийся в прекрасном новом мире, выпаливает его незамедлительно и получает отдающий демагогией ответ: мол, человека в пенсионном возрасте ждут такие наслаждения, что он и мыслить-не мыслит о возвращении к трудовым обязанностям.

Книга Беллами имела, как было сказано, сенсационный успех. Ее тиражи насчитывали миллионы экземпляров, что для тех лет представляло поистине фантастическую цифру. Объяснение надо искать в обывательском взгляде на человеческую массу, в потакании убежденности тупого лавочника, что все рабочие, а уж тем более все бедные, нуждающиеся, нищие — это саботажники, и единственный способ заставить их трудиться — палка.

Несостоятельность взгляда Беллами на человеческую природу была ясна многим его современникам. Яростным критиком утопии был английский философ-искусствовед У.Моррис. Справедливо рассудив, что эффективно бороться против влияния вредной книжки надо не с помощью речей и статей, он противопоставил ей книгу же. Через два года после выхода «Взгляда назад» появляются его знаменитые «Вести ниоткуда». В этой утопии дан бой Беллами по главному пункту: Моррис доказывал, что труд — не только первейшая необходимость в человеческой жизни, но и первейшая радость, что он сам по себе может стать для человека наградой, дать ему счастье и удовлетворение, придать жизни смысл. Беда, правда, что труд у Морриса сведен по преимуществу к удовольствию, получаемому от косьбы.

Но придушить Беллами Моррису не удалось.

«По общему правилу, человек стремится уклониться от труда. Трудолюбие вовсе не прирожденная черта: оно создается экономическим давлением и общественным воспитанием. Можно сказать, что человек есть довольно ленивое животное…» — изрек большевик Троцкий, увлеченно доказывавший необходимость и неизбежность военного коммунизма в стране.

В жизни ефремовского общества много места занимают путешествия, спорт, искусство и различные празднества, но на первом плане — дело, в которое люди самозабвенно погружены. Они расхохотались бы в лицо тому, кто сказал бы им, что рабочий день должен ограничиваться 2–3 часами, а в 45 лет пора отправляться на заслуженный отдых. Они готовы просиживать за любимыми занятиями ночи, рискуя своим несокрушимым здоровьем. Они могут даже показаться фанатиками.

И если искать главную привлекательность ефремовского общества, то она прежде всего не в разумной экономической структуре, не во всеобщем благополучии, даже не в гарантированной здоровой и долголетней жизни, она в гарантированной возможности придающего жизни творческий смысл труда, в возможности для каждого найти полное применение всем своим способностям. Чему помогает, но только помогает, то обстоятельство, что каждый человек в описанном мире владеет несколькими профессиями. И все же не в том соль, что начальник внешних станций Дар Ветер становится оператором подводного рудника, суть этих людей как раз в способности и готовности до конца погружаться в одно дело, дело их жизни. Трудно себе представить, что физик Мвен Мас и математик Рен Боз, до предела увлеченные грандиозным замыслом по уничтожению пространства, вдруг бы отправились в море пасти китов.

«Современная утопия»:

«Изгнание будет единственным наказанием утопического царства. Ты не хочешь подчиняться нашим законам — ступай и живи отдельно как знаешь… Таково будет несложное правосудие. На каких-нибудь островах, среди океана, будут основаны колонии для изгнанников».

«Туманность Андромеды»:

«Остров Забвения — глухая безыменность древней жизни, эгоистических дел и чувств человека! Дел, забытых потомками, потому что они творились только для личных надобностей, не делали жизнь общества легче и лучше, не украшали ее взлетами творческого искусства»…