Переодетый генерал

Он родился в 1905 году в селе Севериновка (Молдавия) в семье учителя. В три года потерял отца, к двенадцати годам также и мать. Пробивался в жизни своими силами. Прежде чем в новой своей судьбе стать театральным актером, а затем режиссером Киевской киностудии (многое и сам с изумлением узнаю теперь из разных источников), Вершигора был пастухом, избачом, председателем сельсовета, добровольцем Красной Армии, старшиной полковой музыкальной команды, студентом Одесской консерватории и слушателем Московской киноакадемии. Бывший пастух закончил два художественных вуза.

Пробовал и писать. Влекли его натуры удалые, бунтарские, может, слегка разбойные. До войны сочинил, например, пьесу «Дуб Котовского».

Сразу же после германского вторжения кинорежиссер отказался от брони, полагавшейся ему как «ценному работнику». Середина июля застала Вершигору на футбольном стадионе в Полтаве, где в сутолоке формировалась 264-я стрелковая дивизия.

От почтительной растерянности перед двумя дипломами о высшем образовании его с ходу определили интендантом полка. Но начхоз не совладал с первой же простейшей задачкой: разделить 688 селедок на 985 бойцов, когда по рациону причиталось 82 грамма соленой рыбы на человека. Куда деть хвосты и головы? Затеял канитель со взвешиванием на весах. В результате с почетной верхотуры новый назначенец слетел в помощники командира взвода.

Впрочем, незадачливый «селедочный интендант» через две недели в боях у села Степанцы явил совсем другие свойства натуры. В рукопашной схватке в окопах он задушил немецкого автоматчика. Происходило это во время всеобщего бегства. «В бою бывают моменты, — напишет Вершигора, — когда сознание уходит… Только помню, что гитлеровский автоматчик лежал мертвый, а я стоял около него… Опомнившись только тогда, когда немец стал трупом, я взял его автомат, мой первый трофей, догнал взвод и заставил людей подчиниться себе».

Командир взвода был убит. Так началось стремительное возвышение «в должностях». За несколько дней боев под Степанцами были выбиты командиры рот, четыре командира батальона. Пятым пришлось заступать Вершигоре. Ошметки батальона на восточный берег Днепра он вывел относительно благополучно. Но тут сам был ранен осколком мины в ногу.

От полубредовых первых месяцев войны в памяти растянулись четверо суток блужданий по немецким тылам. «Это четырехсуточное окружение, — замечает Вершигора, — было для меня первой репетицией перед настоящей партизанской борьбой в тылу врага».

Репетиция позже преобразилась в партизанский быт. Были там и скачки на невесть где раздобытых лошадях. И захват в предрассветной тьме фашистской грузовой машины, с переодеванием шофера в немецкую форму. И гонка на ней по изрытой воронками дороге, напрямик, почти сотню километров. И, наконец, ползание по-пластунски по «ничейному полю» под колючей проволокой, чтобы перебраться к своим…

Есть писатели, приватная жизнь которых настолько вросла в их художественное творчество, что литературные герои здесь неотделимы от биографии автора. В результате, по наблюдению Г.К.Гуковского, те и «живут не сами по себе, а благодаря обязательному примышлению его биографического облика».

Литературоведом это сказано о творчестве знаменитого партизана Отечественной войны 1812 года Дениса Давыдова. Действительно, нельзя читать лирику поэта-гусара «пушкинской плеяды», хотя бы на минуту забыв, кем он был.

По-своему вполне относится это и к нашему случаю. Вспомним слова из предисловия к книге «Люди с чистой совестью»: «Это — не роман и не повесть, а просто записки-воспоминания». Книга перелагает таким образом и биографию автора.

Одним из людей, чей образ тревожил воображение Вершигоры, был именно Денис Давыдов. Петр Петрович воспринимал его как натуру себе родственную, с которой он так или иначе отмечен общим знаком судьбы. На этого человека хотелось походить, он поддерживал в трудные минуты, не давал унывать.

Сотоварищ П. Вершигоры по ковпаковским походам Герой Советского Союза П. Брайко вспоминает, скажем, как летом 1943 года именно пример Дениса Давыдова помог Вершигоре вызволить «партизанскую армию» Ковпака (около двух тысяч штыков) из западни.

У самых Карпат немцы решили наконец разделаться с донимавшими их «бандитами». Сосредоточили на сей раз более чем двадцатикратно превосходящие силы, с танками и самолетами, забрав партизанский лагерь в сжимающееся кольцо.

«Когда… — рассказывает П. Брайко, — ковпаковцам оставалось одно — драться до последнего патрона, Вершигора предложил спасительный выход: разделиться на небольшие группы, ночью незаметно просочиться сквозь вражеское кольцо, разойтись в разные стороны и на время затаиться, так сказать, исчезнуть для противника…»