Переписать сценарий

– Аполлинарий Изотович, криминальными делами занимается полиция. Обращайтесь в околоток. Мы же, помогаем только тем предпринимателям, общественная польза от деятельности которых, соответствует их личной выгоде, или превышает оную.

– Так, Сергей Васильевич! Я же, всегда рад был, да недосуг. Однако, когда в церкву иду, как есть, рубль гривенниками раздам. И сиротку давеча приютил, у которой мамка помёрла…

– Аполлинарий Изотович, Ваши доходы позволяют Вам не одну сиротку, а целый сиротский дом безбедно содержать. Кто или что, Вам мешает, нормальные условия труда для ваших же работников создать? А на вашей мануфактуре, простите, средневековье какое-то! Сами-то читали отчёт фабричного инспектора? – и Зубатов, перегнувшись через стол, достал зеленую папку, при виде которой купец сжался и стал как будто меньше ростом.

– Итак, посмотрим… “Мастерские сырые, грязные, полутемные, с крайне узкими проходами, загроможденные оборудованием, движущиеся и вращающиеся машинные части чаще всего не ограждены… Скверными являются не только условия труда, но и его организация. Поэтому люди вынуждены постоянно отрываться от дела: «Ничего не было под руками». «За напильником надо бегать в инструментальную, и там полчаса вымаливать его у заведующего. Чтобы разогреть заготовку, приходилось бегать в кузницу, и там дожидаться очереди. Материал выдавался «в обрез», и часто приходилось рыскать по всей мастерской, и выпрашивать кусочек железа… Погонщики-мастера, да старшие, грубые, с кабацким ругательством на устах, черствые и жестокие». И при всём при этом продолжительность рабочего дня – 15 часов…

– Так, что там ещё… «Казармы для рабочих – холодные и сырые. Продуктовая лавка отсутствует» … Ну и последнее, но не в последнюю очередь… – Зубатов вытащил из папки и помахал перед купцом сиреневыми листочками. – Аполлинарий Изотович! «Шалить в картишки» изволите? Ваши долговые расписки? Смотрите, какие суммы неплохие? Да на них новую мануфактуру отгрохать можно…

– Так исправлю, Сергей Васильевич! Ей-Богу всё исправлю. Вот те крест…

– Не нужно крест, Аполлинарий Изотович! Мы же не в церкви. Достаточно оформить Ваши добрые намерения документально. Вот, Ваше решение о введении на вашей мануфактуре 8-часового рабочего дня. Вот договор со строительной артелью на превращение ваших мастерских из «авгиевых конюшен» во что-то, более приличное. Вот договор на строительство жилья для работников, на организацию фабричной школы… И не беспокойтесь, на всё, кроме картишек, хватит. Мои счетоводы не ошибаются. Подписывайте, и начинаем дружить.

Купец сел в кресло, взял в руки бумаги, покрутил, и задал давно мучивший его вопрос:

– Сергей Васильевич, а что у меня там не сбалансировано, никак в толк не возьму?

– У Вас, голубчик, – Зубатов посмотрел на купца, как учитель на нерадивого ученика, категорически не желающего выучить домашнее задание, – не сходится баланс между получаемым и отдаваемым. А это – причина всех болезней, как у отдельно взятого лица, так и у государства в целом. Вот Вы, – верующий человек, стало быть? Вот смотрит, смотрит Всевышний, как Вы на кон дневную зарплату всей мануфактуры за раз ставите, а потом бежите гривенниками на паперти откупаться… Потом берёт мухобойку, и, ррраз! – Зубатов грохнул перед купцом папкой по столу…

– Сергей Васильевич, – купец широко, с прищуром посмотрел на сыщика, – так неужто, Вы и есть, – та самая мухобойка?..

– Да Господь с Вами, Аполлинарий Изотович. Мухобойка – это те революционеры, которые к Вам в контору тропинку протоптали. Причём это такая мухобойка, которая и Вас не пожалеет, и от меня мокрого места не оставит, хотя я к Вашим карточным и мануфактурным делам никакого касательства не имею.

– Дюже ловко говорите, Сергей Васильевич, да только непонятно, – вздохнул купец, надевая картуз.

– Чего уж тут непонятного, – удивился Зубатов, – если поклажу положить на один бок, весь возок перевернется. Если всё в один карман засунуть – сюртук порвётся. Делиться надо уметь, Аполлинарий Изотович, – строго, в соответствии со Священным писанием, а не милостыню «у церквы» раздавать. Делиться – это воздавать по совести, и по заслугам… Сами не научитесь – всё без Вас поделят, а Вас самого сожрут, как рождественского гуся…

В коридоре раздался грохот сапог, и в кабинет, буквально ворвался, один из агентов Зубатова

– Сергей Васильевич! Вы просили предупредить! Кажись, началось!..

На фоне крайне неудачного дебюта в русско-японской войне, язвительные словечки о некомпетентности, высказанные Николаем Вторым своему дяде, генерал-адмиралу, оказались последней каплей, переполнившей чашу терпения профессиональных казнокрадов, после чего им стало понятно – пора!.. Пора «валить» к своим подельникам в зарубежье. Или, на худой конец, «валить» власть, которая жаждет найти козлов отпущения, хороших и разных.