Переписчики истории. Мифы о Катыни

Из обнаруженных судмедэкспертами документов, относящихся ко второй половине 1940-го и весне-лету 1941 года, заслуживают особое внимание следующие:

1. На трупе № 92.

Письмо из Варшавы, адресованное Красному Кресту в ЦБ военнопленных, Москва, ул. Куйбышева, 12. Письмо написано на русском языке. В этом письме Софья Зигонь просит сообщить местопребывания ее мужа, Томаша Зигоня. Письмо датировано 12.09.1940 г. На конверте штамп — «Варшава. 09.1940» и штамп — «Москва, почтамт, 9 экспедиция, 8.10.1940 г.», а также резолюция красными чернилами «Уч. Установить лагерь и направить для вручения — 15.11.40 г.» (Подпись неразборчива).

2. На трупе № 4.

Заказная почтовая открытка № 0112, из Тернополя, с почтовым штемпелем «Тарнополь 12.11.40 г.». Рукописный текст и адрес обесцвечены.

3. На трупе № 101.

Квитанция № 10293 от 19.12.39 г., выданная Козельским лагерем о приеме от Левандовского Эдуарда Адамовича золотых часов. На обороте квитанции имеется запись от 14 марта 1941 года о продаже этих часов «Ювелиторгу».

4. На трупе № 53.

Неотправленная почтовая открытка на польском языке с адресом: Варшава, Багателя, д. 15, кв. 47, Ирине Кучинской. Датирована 20 июня 1941 года.

Были и другие материалы, прямо свидетельствующие, что до начала войны военнопленные польские офицеры были живы. Это показала работа Специальной комиссии Н.Н. Бурденко в Катыни. С другой стороны, членами комиссии были обнаружены в одежде трупов вещественные доказательства в виде газет, удостоверений, квитанций и т. п. вещей с датами за 1941, 1942 и даже 1943 годы.

Что можно сказать — не качественно работали фрицы по фальсификации катынской трагедии.

Глава 19

Интересные находки и противоречия

Если что-то можно доказать делом, то на это незачем тратить слова.

Эзоп

После истязаний прошлого ненавистниками России эхо Катынского леса пошло гулять по просторам не только Отечества, но и Запада.

Первый вопрос — кто стрелял в людей, ставших трупами катынского могильника — практически разрешился, точку поставила ЧГК в 1944 году.

Но дотошные исследователи задают второй вопрос: что за люди все же лежат под толщей катынской земли? Как помнит читатель, сюда их привозили фашисты из других мест. А потом, разве не настораживает тот момент, когда геббельсовцы затеяли настоящий шмон струпами?

Они рылись в карманах жертв, изымали одни документы и вкладывали какие-то другие. Не потому ли, что упоминаемые 500 советских военнопленных, которые занимались этой операцией, были потом все уничтожены как опасные свидетели.

Из многочисленных мемуаров офицеров и солдат вермахта, советских воинов, архивных документов на Западе и рекультивации нашей периодики стало появляться все больше и больше сомнений, что все расстрелянные в Катыни поляки.

В воспоминаниях Ф. Канариса, В. Шеленберга, В. Кейтеля, Д. Медведева, П. Судоплатова, Н. Струтинского, К. Смирнова и др. говорится, что удар «пятой колонной» из числа украинцев-членов ОУН* по Польше с востока готовился Абвером заранее.

Еще до нападения Германии на Польшу 1 сентября 1939 года в сторону Галиции было отправлено до 20 тыс. «самостийщиков», переодетых в польскую форму, якобы изготовленную наспех в Германии. Они должны были ударить по жолнерам с тылу, создавая и сея хаос, панику и неразбериху в рядах польской армии.

Но подписанный пакт Молотова-Риббентропа спутал все карты. Гитлер с Польшей управился сам, а это войско неизвестно куда делось — видимо разбежалось, но не все. Одни, по всей вероятности, со временем пополнили части и подразделения 14-й дивизии СС «Галичина», другие — бандитские формирования ОУН-УПА*, а куда делись остальные — белое пятно в истории.

Но вот мне попалась на глаза интересная книга «Читая чудеса и приключения» из серии «Золотая коллекция», со статьей К. Смирнова «Сказки» Катынского леса», давно занимавшегося проблемой Катыни и собравшего солидный материал в защиту версии о массовых расстрелах там немцами.

Но на вопросы, кого они отправляли на тот свет, зачем эксгумировали трупы, почему молчали полтора года, он не торопился ответить, потому что ответа исследователь не находил, пока не наткнулся на туго завязанный узел неожиданной информации.

Он поясняет, таким образом, некоторые щекотливые моменты:

«В начале 90-х годов я работал в одном конструкторском бюро (КБ), где было много таких же молодых специалистов, кок и я, горячо обсуждавших в своем кругу усиленно муссировавшуюся тогда тему катынских расстрелов.