Переписка Н. В. Гоголя. В двух томах

Общественная позиция Погодина на протяжении его долгой жизни заметно эволюционировала. В молодости он примыкал к кружку московских «любомудров», был связан близкими литературными и деловыми отношениями с Пушкиным. Позднее от умеренного либерализма ранней поры перешел к консерватизму, став сторонником концепции «официальной народности». При этом монархизм, защита охранительных начал сочетались во взглядах Погодина со своеобразным демократизмом, чувством антипатии к дворянскому кругу. Непростым был и характер Погодина. Великодушие и смелость уживались в нем с высокомерием и завистливостью, душевная открытость часто оборачивалась полным отсутствием деликатности, практицизм – скупостью и корыстолюбием. Преданный науке труженик, он нередко воспринимался как сухой и равнодушный педант. Все это формировало весьма сложную репутацию Погодина как человека, причем с годами его дурные качества становились все более заметными, затеняя привлекательные черты.

История взаимоотношений с Погодиным составляет одну из драматичных страниц биографии Гоголя. Их знакомство произошло в последних числах июня 1832 года, когда Гоголь, по пути из Петербурга на родину, впервые посетил Москву. Отношения новых знакомых быстро переходят в дружбу, основой которой является единство научных и педагогических интересов, сходство литературных пристрастий. Между ними завязывается активная и откровенная переписка. Находясь в курсе основных творческих замыслов Гоголя, Погодин рано осознает истинный масштаб его дарования, выделяя писателя из общей массы современных литераторов. В своем «Письме из Петербурга», главным образом в связи с «Миргородом», он говорит о Гоголе как о «таланте первоклассном», заключая свой отзыв словами: «На горизонте русской словесности восходит новое светило, и я рад поклониться ему в числе первых» (МН, 1835, ч. 1, с. 445). Не менее высокая оценка дана в дневниковой записи Погодина, посвященной «Ревизору»: «Комедия Гоголя должна сделать эпоху в истории театра русского и восстановить его» (Барсуков, кн. 4, с. 335).

Дружеские отношения обоих литераторов не прекращаются и после отъезда Гоголя за границу в 1836 году. Посетив весной 1839 года Рим, Погодин поселяется здесь вместе с писателем (см.: <Погодин М. П.> Отрывок из записок. О жизни в Риме с Гоголем и Шевыревым в 1839 году. – РА, 1865, № 7, стлб. 887–895), летом того же года они вновь встречаются на водах в Мариенбаде, а осенью в одном экипаже выезжают из Вены в Москву. В декабре 1839 года Гоголь вместе с сестрами (позднее и с матерью) поселяется в московском доме Погодина на Девичьем поле. Здесь же он не раз останавливается и в свои последующие приезды в Россию (см.: Г. в восп., с. 407–413). Однако к концу 1830-х годов появляются первые симптомы кризиса до того абсолютно ровных отношений двух друзей. «Первые впечатления отрицат<ельные>», – замечает Погодин о событиях 1839 года в позднейшем конспективном наброске истории своего общения с Гоголем (ЛН, т. 58, с. 793). О наметившемся взаимном непонимании мы узнаем и из переписки 1840 года. Наконец, в конце 1841 – начале 1842 годов, в период очередного пребывания Гоголя в доме на Девичьем поле, происходит резкое ухудшение его взаимоотношений с Погодиным. В какой-то мере развитие этого конфликта, нарастающее обоюдное раздражение доносят до нас краткие записки, которыми друзья обмениваются в ту пору. Более же полно история этих событий освещена в их позднейшей переписке (в особенности в письме Гоголя от 26 июня (8 июля) 1847 года).

Кризис 1841–1842 годов был связан с попытками Погодина привлечь писателя к участию в недавно основанном журнале «Москвитянин». Погодин ясно сознавал зависимость авторитета, читательского и коммерческого успеха своего издания от участия в нем Гоголя. 2 февраля 1841 года, после посещения дома Аксаковых, он записывает в своем дневнике: «Толковали о журнале, о Гоголе, его характере и выходках. Решил написать письмо: «Разоряюсь, выручай». Как бы было хорошо, если б теперь поддержать впечатление эффектными статьями» (Барсуков, кн. 6, с. 229). В первой половине 1841 года, без предварительного согласия находящегося за границей автора, Погодин печатает в «Москвитянине» новые сцены из переработанного текста «Ревизора».