Переписка с О. А. Бредиус-Субботиной. Неизвестные редакции произведений. Том 3 (дополнительный). Часть 1

Чтобы закончить «испытания-пытания» наши, скажу: письмом твоим от 2.Х — я никак не ограждаю себя. Я понимаю, чем оно было вызвано. Если я поминал о том, «что было 9.VI.39», то потому, что хотел вникнуть в твою жизнь-томление. Чем ты была убита, почему весь день плакала? и — почему _м_н_е_ написала? Я не знаю. — Ты писала о поездке на Лейпцигскую ярмарку. Я ухватился за это. И ты, написав, что это «легко» и тебя пустят… теперь говоришь: я _н_е_ поеду. Почему же писала?.. зачем подавала надежды? _у_н_е_с_л_а_ меня? Я объясняю это твоим состоянием, — болезнью. Ты больна, у тебя и малокровие, и неврастения. Да, надо лечиться. Почему я упустил из виду, не послал тебе с о. Д[ионисием] селюкрин?! Но в Голландии есть же кровяные сыворотки, «hemostyle»? Меня тревожит, меня томит это. Почему написала: «я _п_о_к_а_ о своем здоровье писать не буду»? _M_н_е_ не нужна встреча, чтобы узнать тебя: я тебя _в_с_ю_ _з_н_а_ю. И я люблю тебя, и я уже сказал тебе: вот мое сердце, вот я, весь… — для меня не может быть оглядки. Я давно решил, бесповоротно. Никаких колебаний, опасений: я лишь страшусь одного: достоин ли я _т_е_б_я?! Таким и бери меня, бери или — отклони. Почему — до конца войны не увидимся? Так же можно и дальше: и после можно не увидеться, если совместно _н_е_ захотим. Помни: для меня каждый день — невозвратим. Я в последние дни подавлен: кругом умирают, смерти, смерти… мы все в руце Божией, да… но шансы не равны. М. б. мой _ж_и_в_о_й_ дух дает мне силы. Но я — как пятак: прекратился «толчок», — и… конец. Это — тоже неразгаданное. Но я это сознаю. Погляди, сколько сил отдал я этому дивному чувству — любви к тебе! Огляни мои «писания любви». Это уже то-мы… и в них много сил рассеяно… — я не жалею… Но, Оля… — если бы мы встретились в 36… — _э_т_о_ _в_с_е_ перелилось бы — в иное. И наше _л_и_ч_н_о_е_ — получило бы жизнь — в мире, в иных — и м. б. чудесных — формах. Я не сожалею, но мне — страшно, что так долго не может продолжаться. Я — ты не укоряй меня, — но я — ив согласии с тобой, — перекрестясь, временно отойду от писем… я буду тебе писать раз в неделю, кратко: я хочу уйти в работу. Пусть теперь она будет толчком для катящегося пока «пятака»! А я могу писать, когда могу _т_о_л_ь_к_о_ писать в работе… — двоиться я не могу, — или — или… Когда бы мы вместе жили… — другое дело… — ты — вот ты… твой взгляд — уже сила-толчок мне… — и я в обладании себя, я силен и твоим, и моим чувством и — покоем. Теперь… — я горю, сгораю… томлю, томлюсь… — а дни уходят… я _г_л_а_в_н_о_г_о_ не доделал! Не говорю уже, что _с_м_ы_с_л_ брака, его святость… теряют возможности, свою _о_с_н_о_в_у, мою светлую — и твою, Оля! — надежду! Счастливец Жуковский! Он пел лучшее свое, не взирая на _в_р_е_м_я, когда… любил. И создавал _д_е_т_е_й_ — духовных и — брачных, малюток светлых. «Сухой» любви я не понимаю, я ею томлюсь, от нее сгораю. Да, очень это _в_а_ж_н_о_е… и требует силы воли, решимости. Я тебя понимаю, давно понял: нет, тут, в твоем — _н_е_т_ таинства-Брака. Тут — кощунство над браком-Таинством. Тут нет _Л_ю_б_в_и, семьи, _о_с_н_о_в_ы, _п_р_е_д_м_е_т_а_ Таинства. И «человек да не разлучает» — тут не при чем. «Что Бог соединил…»²²⁹ — _ч_т_о?? Вот —

э_т_о-то?! Нет, мы знаем Его, читай Евангелие — Его «свободу Духа». «Дух живет, где хощет»²³⁰. Для Духа — нет буквы, формул, рамочек. Взяточники консистории и «духовного суда» — легко «разлучают»… Та-инство?! Как все шатко. Совесть, — твоя чрезмерно-чуткая совесть — вот мерило! Ты права, ты — свята. Бог знает, чего мы ищем, _ч_е_г_о_ хотим. Мы — _с_в_я_т_о_г_о_ хотим, непохотей. И мы — правы. Я в себе _с_л_ы_ш_у_ — _в_ы_с_ш_е_е_ веление, как в творческом акте, когда думаю о жизни с тобой. Бог видит.

Всего не написал, продолжу завтра

. Твоя «грелочка» — чудесна! Целую глаза, пальчики, бедная моя, трудница моя! А узнав, как ты металась… чтобы дать мне скорей «теплушечку» твою… — о, теперь она еще священней, ми-лая..! Буду счастлив, если ты порадуешься клюкве! и — всему, что я так радостно искал, чем бы тебя порадовать, дитя мое. Посылаю тебе «зимнего», пусть «парижанина из… Москвы». Не отвернись, плохо вышло, мелко очень… Пришлю Олю — _и_н_у_ю, _с_в_я_т_у_ю. На днях уменьшат ее «посмертный лик»²³¹. Тяжело, но я пошлю. Ты ее любишь, чтишь. Никому не показывал, никому не дал, — только Ивику — его «теть-Олю». — Олиську. Целую. Господь с тобой. Твой Ваня

С приложением фото-паспорт.

109

И. С. Шмелев — О. А. Бредиус-Субботиной

15. II.42 10 ч. 30 вечера