Переплет 13 (ЛП)

— Да, — ответил он. — И прежде чем ты это скажешь, я знаю, как это звучит. Но это правда, и с ней было то же самое. Так что не думай, что я плохой парень и что она тоже хотела от меня чего-то большего, потому что она абсолютно не ждала.

— И ты это точно знаешь?

— Да, я знаю, — теперь он ответил немного оборонительно. — Она не интересовалась мной как личностью. Она была довольна тем, что я мог делать на поле и под ее юбкой. Это было чисто физически. А когда я не смог дать ей то, что она хотела, она перешла к моему товарищу по команде.

— Это довольно ужасно, — прошептала я, щеки горели.

— Да, ну, иногда все не так радужно, — проворчал он. — Иногда трах — это просто трах.

— Теперь ты можешь перестать говорить об этом, — прошептала я, отодвигая миску.

— Ты права, — простонал он, роняя ложку обратно в миску. — Тебе не обязательно это слушать. Ради бога, тебе всего пятнадцать. Он покачал головой. — Какого черта я думаю, разговаривая с тобой о таком дерьме?

— Мне шестнадцать, — сообщила я ему. — И я не ребенок.

Голова Джонни повернулась ко мне с настороженным выражением лица. — Тебе пятнадцать.

— Нет, это не так, — поправила я. — Мне шестнадцать.

Джонни нахмурился. — С каких пор?

— С сегодняшнего дня, — ответила я.

Джонни уставился на меня. — Это твой день рождения?

Я пожала плечами.

— Почему ты ничего не сказала?

— Я не знаю. — Я снова пожала плечами. — Забыла?

— Шэннон, давай.

— Потому что это не имеет большого значения, — поспешила отмахнуться я. — Это просто еще один день.

Плохой день.

Ужасный день.

Просветлело лишь потому, что я с тобой…

— Нет, Шэннон, — возразил Джонни, выглядя так, будто он был в полной растерянности. — Это большое дело.

— Джонни, сегодня мой день рождения, — смутилась я. — Вот и все.

— Хотел бы я знать раньше, — проворчал он. — Я бы купил тебе подарок.

— Мне не нужен подарок, — выдавила я с трепещущим сердцем. — Не глупи.

Джонни покачал головой и пробормотал: —Да, ну, если бы ты мне сказал, я мог бы дать тебе что-то получше, чем миска долбанных хлопьев Cheerios.

— И поджаренный сэндвич, — слабо предложила я.

Джонни тяжело вздохнул. — И поджаренный сэндвич.

— Разве они не должны быть уже готовы? — Я спросила.

— Черт!

Отодвинув табуретку, Джонни поспешил к сэндвичнице и вытащил их.

— Не совсем сгорел, — объявил он, нахмурившись. — Но уже в пути.

— Все в порядке, — заверила я его, спрыгивая с табурета. — Мне нравятся хрустящие.

Подняв обе миски, я подошла к раковине, чтобы вымыть их.

— Даже не думай об этом, — предупредил Джонни, накладывая наши сэндвичи.

— Не думать о чем? — спросил я в замешательстве.

— Ты не будешь мыть долбаннуюпосуду в свой день рождения, — заявил он, держа по тарелке в каждой руке.

— Я не против…

— И твое лицо. Он покачал головой. — И твоя мама. Боже, у тебя день рождения…

— Ты говорил, что мы можем забыть об этом, — задохнулась я, чувствуя, как мой голос дрожит, когда началась паника.

Я не хотела об этом думать.

Я знала, что произойдет, когда покинул этот дом.

И мне хотелось забыть.

Еще пару часов мне хотелось притвориться, что ад не ждет меня по ту сторону его входной двери.

Джонни выглядел так, словно хотел поспорить со мной, но покачал головой и тихо зарычал. — Ты права. Мне очень жаль, — сказал он наконец. — Брось миски в раковину и пойдём со мной. Я разберусь с этим позже.

Оставлять после себя беспорядок было против моей натуры, но я подчинилась инструкциям Джонни и последовал за ним обратно по коридору в большую гостиную с ревущим огнем, уже горящим в камине.

Не думая об этом, я двинулась прямо к нему, застонав от облегчения, когда жар пронзил мои голые ноги и руки.

Джонни поставил тарелки на стеклянный стол перед камином, а затем оттащил диван от стены и поставил его прямо перед камином.

— Тебе не обязательно делать это ради меня, — поспешила сказать я.

— Замерзает, — объяснил он. — А этот дом такой большой, что его отапливать придется целую вечность. Помахав рукой перед диваном, он сказал: —Будь как дома. Я вернусь через секунду.

Не говоря больше ни слова, Джонни вышел, оставив меня одну в своей огромной гостиной.

Слишком ошеломленная, чтобы делать что-либо, кроме как смотреть, я осталась у огня, согревая спину и пытаясь совладать со своими эмоциями.

Когда Джонни вернулся через несколько минут, он нес две кружки чая.

— Два сахара и маленькая капля молока, — объявил он, подмигнув, ставя кружки рядом с нашими тарелками.

— Спасибо, — прошептала я, ошеломленная его добротой.

Джонни сел на край дивана и выгнул бровь, глядя на меня.

После пары минут внутренних споров я осторожно последовала за ним, заняв другой конец дивана, оставив между нами пространство.

Схватив пульт, Джонни включил телевизор, висевший на стене над камином.

Он был огромный.

Минимум 80 дюймов.

— Есть предпочтения? — спросил он меня, просматривая список каналов на экране.

Я покачала головой. — Что ты хочешь.

— Выбор именинницы.

Я покраснела. — Удиви меня.