Переплёт

— Знаю, — отвечаю я и демонстрирую ему краешек монеты в полсоверена, зажатой между большим и указательным пальцем. — Куда он направился?

Рабочий откашливается и равнодушно сплевывает на землю.

— Понятия не имею.

— Он поехал домой? Откуда он родом?

— Из деревни, кажется. Раньше он работал в другой переплетной. — Он жадно смотрит на монету. — А почему бы вам не спросить самого де Хэвиленда?

— А Фармер не говорил вам, куда направляется?

— Послушайте, — качает он головой. — Его вышвырнули на улицу среди ночи. Я узнал об этом только утром. Уж не знаю, что он натворил, куда отправился и жив ли еще. Небось валяется в канаве, как и все, кто лишился работы.

Я наклоняюсь ближе и чувствую исходящий от него запах табака.

— Прошу. Мне очень нужно его найти.

— Стану болтать о том, что творится в переплетной, меня самого вышвырнут, — говорит он и захлопывает дверь. Я слышу его шаги в коридоре. Снова принимаюсь настойчиво стучать по стеклу; в конце концов он открывает окно и высовывается на улицу. — Этот Фармер ушел и даже не взял с собой вещи, — говорит он. — Его пальто и сумка наверху. Больше никто ничего не знает. Теперь уходите, или я позову полицейских.

Мужчина опускает окно и закрывает задвижку. Сквозь налет копоти и пыли я вижу, что он вернулся к работе. Кажется, он говорит правду.

Я так закоченел, что мне трудно пошевелиться. Ступая по замерзшим рытвинам, добираюсь до конца переулка, сворачиваю за угол раз, потом другой. Я не знаю, куда направляюсь, но шагаю вперед, а безысходность следует за мной за пятам. Вскоре я понимаю, что заблудился. Должно быть, я хожу кругами; остановившись, вижу, что очутился на площади Элдерни у входа в паб. Подняв голову, вижу коринфские колонны и золотую гравировку на черной вывеске: «Принцесса». А может, я пришел сюда нарочно. Впрочем, мне все равно.

Внутри меня встречает полированная медь, темное дерево и рифленое стекло с отблесками газовых ламп. В лицо ударяет теплый воздушный поток с примесью немытых тел и пролитого алкоголя. Шагнув за порог, чувствую, как обветренные щеки начинает покалывать. Бросив на стойку шиллинг, выпиваю один стакан джина и сразу заказываю второй. Затем сажусь в углу и закрываю глаза.

Эмметт Фармер пропал. Даже если он в Каслфорде и еще жив, мне никогда его не найти. Да и пережил ли он ту ночь, когда якобы ушел из переплетной? Откуда мне знать, что де Хэвиленд говорит правду?

Допиваю второй стакан, встаю и направляюсь к стойке; тут в глазах темнеет, и мне приходится остановиться, чтобы не упасть. Хватаюсь за мраморную колонну. Контуры предметов смягчаются. Блеск полированной меди уже не бьет в глаза так сильно, яркие краски тускнеют. Так-то лучше. Роюсь в карманах в поисках монет. В тот же момент открывается дверь. Ледяной сквозняк кусает меня за щиколотки. Ветром приносит скомканный листок бумаги; тот останавливается у моих ног и прижимается к ботинку. Я наклоняюсь, поднимаю его и разглаживаю на барной стойке.

Бумага именная, с монограммой. Вверху — золотой герб и девиз: Liber Vos Liberabit[7]. Чуть ниже — надпись: Симмс и Ивлин, переплетчики высшего класса. Далее листок исписан небрежным корявым почерком: «Отправляйтесь в дом мадам Хальтер по адресу: Элдерни-стрит, 89, и спросите МИСС ПЕРЛ и ее особые услуги. Наймите ее минимум на ДВА ЧАСА. Сразу после отправляйтесь в переплетную мастерскую. Если часть воспоминаний будет утеряна из-за сна, злоупотребления спиртными напитками или по любой другой причине, соответствующая сумма будет удержана из гонорара. Оговоренная сумма гонорара — 10 с.».

Покосившись на меня, бармен ставит передо мной стакан.

— Я бы на вашем месте этого не делал, сэр, — произносит он, и сначала я думаю, что он имеет в виду третью порцию джина. Но он кивает на бумажку в моих руках. — Знавал я тех, кто после сходил с ума. Эти переплетчики наобещают всякого, но если кто-то скажет вам одно неосторожное слово раньше положенного срока, вы будете знать, что вас переплели. А ничего хуже быть не может — когда не ведаешь, что забыл.

Я комкаю бумажку и выбрасываю ее.

— Это все, — говорю я, — спасибо.

Он улавливает намек, кивает, берет тряпку и принимается полировать ряд сияющих кранов.