Переплетение судеб (СИ)

- Дженнифер, - я вздрагиваю от тихого звука прямо над ухом, и смотреть за спину чрезвычайно страшно, ведь только один человек мог сейчас подойти ко мне туда, вырывая своим шепотом из воспоминаний. – Давай выйдем.

Крепкая хватка сильных пальцев не дает и шанса вырваться, а душащая аура подавляет любую волю. Я лишь киваю и следую за мужчиной, ободряюще улыбаясь Элизабет. Редмонд уводит меня в темный угол справа от палаты, и закрывает своим телом так, чтобы ни одна живая душа меня не заметила. Натягивать улыбку перед этим человеком труднее всего, потому что он в любой момент может меня…

- Прекрати претворяться, - раскусить. – Можешь расслабиться, я прекрасно знаю, какая ты хорошая актриса, но поговорить хотел не об этом.

- А о чем? – я напряженно вздыхаю, нервно убирая прядь волос за ухо – дурацкий жест всегда проявляется, когда я переживаю, вместе с привычкой закусывать нижнюю губу, она постоянно болит из-за этого.

- Ты не можешь бросить моего сына, - я вздрагиваю и поднимаю на него взгляд, что до этого упирался куда-то ему в грудь, видимо высокий рост у них это семейное. – Ты нужна ему,ты, а не та паршивка, что посмела сюда заявится, не смотря на запрет. Как бы он не противился тебе, как бы не хамил и не грубил, только ты сможешь помочь ему. Поставь его на ноги – как бы он себя не вел – и можешь просить у меня все, что твоя душа пожелает. Подумай о том, что ты хочешь, у тебя достаточно времени. Но, не подпускайее

к нему слишком близко, у меня есть кое-какие подозрения, но для начала их надо проверить, прежде чем кого-то в чем-то подозревать и обвинять. Как все выясниться, так я поделюсь всей информацией, а до тех пор, ты можешь допустить лишь то, чтобы они встретились, но не оставались наедине.

- Хорошо, - я лишь могу кивнуть, а в голове бьются лишь его слова «Поставь его на ноги и можешь просить у меня все, что твоя душа пожелает».

«Все, что душа желает».

Все. Что. Я. Захочу.

Глава 8.

- Эй, ботаник, у какого бомжа ты отнял эти штаны? – орет парнишка лет двенадцати, в спину другого. – Борьба была не на жизнь, а на смерть, да?

Громкий хохот оглушающе бьёт по ушам.

Маленький щуплый мальчишка – черные растрёпанные волосы, замученные серые глазки, вечно опущенные в пол – вжимает голову ещё сильнее в плечи, цепляясь за старую застиранную футболку, явно на размер, а то и на два больше него. Кофта вяло свисает с плечиков, кончики ее болтаются где-то около колен. Несколько раз заштопанные джинсы и потрёпанный рюкзачок не первой свежести дополняют столь бедный образ ребенка. Постоянные насмешки, болезненные тычки и подножки были неотъемлемой частью жизни одиннадцатилетнего Джеймса Николсона. Ему казалось, что каждый человек, проходивший мимо, тыкал в него пальцем и смеялся. Мальчик ожидал удара со всех сторон, постоянно оглядывался, шугаясь любых звуков. Лишь один человек в этой школе был добр к нему – милая девчушка с хвостиками, затянутыми яркими разноцветными резинками, ясными зелёными глазами и светлой улыбкой – его одноклассница Мелисса Уайт. Она всегда помогала ему «зализывать» боевые раны, отвлекала старших мальчишек на себя, лишь бы он мог спокойно пройти мимо или пообедать в столовой. Неудивительно, что в скором времени он влюбился в нее по уши.

Джеймс.