Переправа

Оскальзываясь на раскисшей дороге, я бежал в первой шеренге рядом с Мишкой, с удивлением поглядывая на бежавшего справа лейтенанта. Оказывается, у него есть характер… Никто из нас еще вчера и подумать не смог бы, что наш интеллигентный лейтенант может заставить взвод бежать пять километров до расположения полка, после всего пережитого…

Глава XXIV

К Степанову я вырвался только после обеда. В учебке от нас ни на минуту не отходил капитан. Он лично следил, чтобы подмена первого взвода проходила без минутного перерыва в работе. Каждый из нас подходил к воину, брал у него из рук еще теплую кисть или какой-нибудь другой инструмент — у взводных все было заранее расписано и все заранее знали, чем будут сегодня заниматься на объекте. Ни суеты, ни бессмысленной траты времени. За инструмент отвечали оба взвода, и тот, кто работал сегодня, например, последний, завтра начинал первый. Эта круговая система, придуманная Малаховым, практически исключала потери.

Первый взвод строем направился в учебно-техническую базу, а мы с Мишкой остались красить полы в классе на втором этаже. Остальные разошлись по другим классам, и… пошла работка аж до самого обеда.

Третий этаж был уже полностью готов. Высохнет краска, и проше пана электроника монтировать тренажеры и макеты.

Я люблю красить, комиссар. Помните, как мы быстро и красиво отремонтировали свою мастерскую? Когда мы с Федором и Сеней Вагиным красили стены, вы научили меня легко и экономно работать валиком… Кто бы мог подумать, что ваша наука пригодится мне в армии. Полы красить тяжелее, чем стены. Кисти короткие, и если долго работаешь внаклонку — начинает болеть голова и не разогнуть поясницу. Мишка, конечно, подтрунивает надо мной. Ему-то что, баскетболисту.

Когда мы дошли до середины класса, я хотел было устроить перекур, но в класс заглянул свеженький, чистенький, лоснящийся, как парниковый огурец, Сашка Микторчик.

— Белосельский, пляши! — сказал он, вертя над головой конвертом.

Я с трудом распрямился.

— Давай письмо, Сашка.

Он спрятал конверт за спину, наслаждаясь минутной властью надо мной.

— Не отдам! Сначала спляши.

Мишка сунул руку в карман, вытащил сжатый кулак, заглянул в него, удивленно вытаращил глаза и заржал. У Сашки вспыхнули глаза. Весь полк знал, что он любопытен, как белка.

— Лозовский, чего у тебя там?

Мишка снова заглянул в кулак и буквально зашелся от хохота. Даже слезы выступили на глазах.

— Покажи, Лозовский, — заканючил Сашка.

— Не покажу — умрешь от смеха! Такое еще никто не видел!

— Ну, Лозовский, жалко да?

— Ладно, — сдался Мишка, — так и быть, иди сюда… Только смотри, никому…

— Ты что, меня не знаешь?! — искренне возмутился Сашка.

Он подбежал к Мишке, забыв обо всем. Мишка тут же выхватил у него конверт, закрыл дверь на палку и встал, уперев руки в бока, загородив дверь собой.

— Ну, ваше сиятельство Шланг великолепный, попался? Не уйдешь отсюда, пока весь пол не выкрасишь. А ну, бери кисть!

У Сашки отвисла челюсть. В буквальном смысле, комиссар.

— Ты что?! — опомнился он наконец. — Я жаловаться буду! Меня… Меня сам командир ждет!

Мишка сгреб Микторчика за шиворот, подтянул к себе и, глядя ему в глаза, мрачно сказал:

— Не орать.

Сашка замолчал.

— Крась пол, а то по шее…

— Иван, ну скажи ему, — взмолился Сашка.

Письмо было от Насти. Я никогда не читаю ее писем, пока не останусь один. Могу целый день ходить с письмом в кармане и ждать своего часа… Но в этот раз я не выдержал — слишком долго от нее ничего не было. «Ваня, Ванечка, Ванюша, — писала Настя, — от тебя так долго не было весточки. Я ужасно беспокоилась и хотела уже бросить все и мчаться к тебе…»

Сашкины вопли мешали мне, и я сказал:

— Отпусти его, Мишка. Надоел этот визг.

— Что же ты, Сашенька, физического труда боишься, а усталых людей плясать заставляешь? — спросил Мишка. — Откуда ты, канареечка, знаешь, что написано в том письме? А если беда?

Он отпустил Сашку и подтолкнул его к двери коленом.

— Хромай отсюда, весельчак. Но смотри у меня, еще раз так пошутишь — пожалеешь.

— Сам пожалеешь! — крикнул Сашка, выбегая в коридор.

Из двери напротив вышел капитан Дименков.

— В чем дело? — недовольно спросил он.

Мишка с невинным видом уже красил пол флейцем.

— Ерунда, товарищ капитан. Проводил среди Микторчика беседу о пользе труда.

— Напрасно время тратили, — сказал капитан и ушел.

Мы с Мишкой покатились со смеху. Сашка исчез, яко дым. Мы даже шагов его по лестнице не услышали. Он как-то сразу оказался возле штаба, но капитан-то был поблизости, и мы усердно проработали без перекура до самого обеда.

А после обеда Зуев увел куда-то Мишку, мы с ним даже словом не успели перекинуться.

И я остался один.