Перерождение феникса: Чужой изгнанник (СИ)

Оказывается, уже весь особняк был поставлен на уши. К счастью для Рейчера, Анастасий не испытал кару семьи Бестужевых, поскольку все и так прекрасно знали о том, что мальчишка с чёрным камнем может куда-нибудь испариться. Такое числилось за ним, когда парень выходил погулять по городу без предупреждений, но сегодня он вернулся утром. Пришлось объяснять и приврать, что он решил посмотреть чащу леса, заблудился и искал выход, потом нашёл домик и переночевал там. А насчёт крови — упал на камни. Не говорить же о сумасшедшем старике и волшебном спасении. Но, похоже, Александра и Владимир только притворялись, что беспокоились за него. Рейчер сразу это почувствовал… Даже Вадим, с которым, казалось, оборвались связи, в глубине души испытывал вину и море эмоций, стараясь не выдавать ничего. Он играл равнодушие. «Почему же Вадя так изменился?» — невольно спросил себя Рейчер.

После того, как событие уладилось и начало забываться, мальчишка осмелился рассказать обо всём Анастасу. Тот как всегда внимательно слушал, иногда задавал вопросы для уточнения. В конце концов, юноша сказал, что Рейчеру крупно повезло и что лучше ему не ходить одному для безопасности… и опять чего-то Анастасий недоговаривал.

«Сколько же тайн и загадок окружает меня», — задумчиво произнёс Рейчер про себя.

====== Я помогу, но кто поможет мне? ======

В обветшавшем особняке, скрывающимся под покровом вседозволенной тьмы, где ляписовые воды покоятся в гробницах из грязного дёрна, а изумрудная трава склонилась под бременем серого снега, мигал тусклый, едва заметный свет. Дом был совершенно скромным и малым, не величал богатствами и драгоценными камнями, поэтому заблудившиеся путники не замечали чёрные стены в поволоке дурманящей ночи. Только при свете одинокого блика луны можно было разглядеть нелюдимые окна. Каменные арки, окружающие особняк, поросли настолько густым слоем мха, что они казались плотью умерших пантер, что, возможно, обитали здесь много сотен лет назад. Одна из тайных троп, что скрывалась среди тесных переплетений деревьев, уходила вглубь Леса, прочь от суеты города и скукоты, в гущу фруктовых рощ и стройных яблочных деревьев, плоды которых давно превратились в ещё одни трупы под могилами сугробов. Впивались в кожу острые, словно длинные когти ястреба, ветра, не щадя никого на своём пути. Они взъерошивали белоснежные макушки деревьев, создавая в воздухе жемчужные дожди. Умершая трава давно обмякла под ногами в предвкушении вечного упокоения в грудах белоснежного снега. Вся живность Леса лежала в темницах льдов и холодов, что готовила им Зима — сама хранительница смерти. Но пока под куполом молочно-серого неба пели прощальный реквием голодные птицы, будоража заснувший воздух взмахом своих могучих крыльев.

Обрамлённые мглой глаза девушки в чёрном пальто и с высокими кожаными сапогами метались из стороны в сторону, словно женщина кого-то ждала. Она медленно проходила по лабиринту переплетающихся дорог, осматривая заснеженные равнины, будто ища в них, что даст ей подсказку на мучавший её полгода вопрос. Загадка, которая не имеет ни ответа, ни решения — так просто сложились звёзды. Так казалось с первого взгляда, но, копая глубже, девушка поняла, что всё далеко не так невозможно, как казалось, ведь всё объясняется простыми ответами. Но вот всё встало в тупик, ярость сменилась на негодование, а после — на покорность и смирение. Укутавшись потеплее в шарф, женщина поспешила назад, в старинный дом, чтобы скрыться от надвигающейся метели.

Интерьер особняка был всё таким же скромным, как и его внешний вид — всё обветшало, каждая вещь в грудах пыли, пол скрипел и, казалось, вот-вот проломится. Когда-то это была красивая постройка, принадлежавшая семье с двумя детьми… Её использовали как дачу, но, спустя несколько лет, красота превратилась в уродство, как и всё в этом яростном мире рано или поздно. Паутина и жирные мыши не пугали богатую аристократку, скрывающуюся там, где её никто никогда не будет искать, кроме тех, кому она доверяет. Дом имел два этажа и чердак, заполненный игрушками и чьими-то картинами, нарисованными явно детской рукой. Первый этаж был отведён только для гостей — гостиная, столовая, библиотека, кухня. На втором была ванная, игровая, спальня и личный кабинет женщины. Второй этаж казался даже беднее из-за узких окон, более серых стен и поломанной мебели, но из-за нещадного времени даже первый этаж, когда-то блестящий и сияющий от ослепительных лучей света, падающих на мраморную плитку, тоже потерпел нищету. Только личный кабинет на втором этаже продолжал быть всё таким же новым: тёмно-зелёные обои ещё нигде не отклеились, скользкий паркет переливался под одиноким бликом луны, красивая золотая люстра освещала все уголки помещения… Длинные шкафы с папками были расставлены вдоль стен, а в центре, словно храмовая икона, стоял длинный секретарь, объяв чуть ли не всю площадь комнаты. По нему были разбросаны бумаги и блокноты, где девушка излагала свои мысли, фотографии с её бывшей семьёй…